Антраша
Шрифт:
«Боже, - с тоской подумал Колокольников, - здесь, в этом конусе света, втиснутый в него, точно в склеп из кошмарного сна, я бессилен что-либо понять!.. Или мне потом все объяснят, ткнут пальцем и скажут: «Вот то, что даст тебе разумение мира и собственной души»?»
– Глядите! Мы пришли!
Они стояли посреди площади, ровной, без единого заметного изъяна и, казалось, беспредельной, мощенной черно-лаковой брусчаткой, стояли, окруженные шатром, сферой слепящего света - со всех сторон били прожектора и озаряли чудовищное сооружение: круглую яму с высоченными бетонными бортами, из которой
– Что это?
– почему-то громким шепотом спросил Колокольников.
– Катапульта.
– Да? Но для чего? Я никогда не слышал…
– Успокойтесь, - мягко сказал толстяк, беря Колокольникова под локоть.
– Это безболезненно. И совершенно необходимо для вас.
– Но я ничего не понимаю!
– В том-то и дело. Ваше непонимание… Смятение… Опасения… Сколько вам лет?
– Тридцать пять.
– Я так и подумал. Никогда не ошибаюсь, - с удовлетворением кивнул толстяк.
– Почти полжизни… И теперь-то - самое время…
– Объясните, ради бога!
– взмолился Колокольников.
– Я должен забраться в эту капсулу? Так ведь? Но… какой в этом смысл? Вы заманили меня…
– Ах, мой милый, не смешите. Если бы во всем легко было отыскать смысл!.. Тогда бы жизнь кончилась, определенно. Никто вас не заманивал. Вас просто послали в командировку. Понимаете? Никто вас специально не звал. Послали - и все… Вы же мечтали… Вас привел инстинкт.
– Инстинкт?
– вздрогнул Колокольников.
– Опять вы про него! При чем здесь он?
– Да, теперь я вижу: вы действительно ничего не понимаете. Я вам сочувствую.
– Не все, но… кое-что, - уточнил уязвленно Колокольников.
– Себя, например. Того, что происходит вокруг… Не вижу никакой связи. Все хорошо и все - кошмар… Я запутался, черт побери!
– Вы сами в этом виноваты.
– Я?!
– Ну, не я же, в конце концов!.. Вы совершили, наверное, массу глупостей в своей жизни, которых, если разобраться хорошенько, можно было и не совершать. Начудили, так сказать, сверх меры… И сами этого не заметили. Вот что скверно. Они, эти всяческие глупости, вам и теперь мешают. Не дают спокойно жить… Вы сами испортили себя. В чем-то, вероятно, оглупили, а в чем-то, возможно, чересчур превознесли… Я не диагностик - я всего лишь исполнитель.
– Палач!
– невольно вырвалось у Колокольникова.
– Вот вы кто!
– Ну зачем же так грубо?
– примирительно-добродушно возразил толстяк.
– Понятно: нервы ваши на пределе… М-да. Я исполнитель - в том смысле, что только констатирую. Констатирую ваше состояние. Не мое дело отыскивать причину. В чем я разобрался, то вам и сказал.
«Это правда, правда!.. Почему он так уверен? Виноват… Вон оно что!..»
– А дальше? Что я должен делать? Я ведь должен, вероятно? Но что именно?
– Взобраться наверх - вот лестница, сесть в капсулу, захлопнуть дверцу и - взлететь. Все до крайности просто. И не должно вас пугать.
Колокольников зябко поежился:
– Взлететь? Зачем?
– Да попросту затем, черт возьми, - непринужденно рассмеялся толстяк, - чтоб отрешиться от всего земного - того, что вы обычно, по привычке, именуете земным, - остаться там, в бездонной вышине, наедине со звездами и с самим собой! Все сгинет, пропадет - и будет только пустота. Черная пустота… И вот тут-то…
– Ну же, ну!
– не выдержал Колокольников.
– Хватит намеков!
– Это для вас, мой дорогой, намеки, - строптиво заметил толстяк.
– А на деле-то… Учитесь слушать - и услышите!.. Ну ладно, еще недоставало это обсуждать, ликбез устраивать… Вы, надо думать, много, прикрываясь разными мудреными идеями, грешили перед собой, порождали в себе всякие дурацкие комплексы и незаметно, подспудно развивали их, - тихо и проникновенно возвестил он.
– Вот и настал час расплаты. Вы взлетите к звездам и, глядя вниз, на мир земной, где осталось все плотское и смертное, попытаетесь понять, постигнуть свою вину. Настал тот час, когда каждому - у всех свои сроки, но они есть, и их не избежать - необходимо извиниться перед собой. Извиниться честно и безоговорочно - за все загубленное в себе, за все те внутренние подлости и гадости, которые всегда мешали полноценно жить. Встаньте на колени перед собой - и вымаливайте прощение!
– Но зачем… так высоко? Неужели нельзя здесь, на земле, не теряя почвы под ногами?
– Вы уже бежали сюда - выходит, почва под ногами, понятная, родная почва, для вас ничего не значит. Так поднимитесь выше! Поднимитесь над собой!
– Легко сказать!.. А если прощение… не придет? И понимание - не вернется?
– Что ж… Видите рельсы? Если все закончится удачно, капсула, подброшенная на сотни километров, упадет обратно на рельсы и покатится по ним…
– Заманчиво, конечно… А если ни прощения, ни веры в себя… Ну, ничего не будет?
– Земля вертится… - философски заметил толстяк.
– И может случиться так, что капсула не вернется в исходную точку, промахнется - падение ведь длится не секунду, даже не минуту, всякое возможно…
– Конкретнее!
– Вы разобьетесь, милейший. Насмерть!.. Но, повторяю, все зависит от вас. Получите прощение - великолепно! Сомнения оставят вас. И уж тогда-то вы попадете на рельсы наверняка, не промахнетесь - и жизнь начнется вновь. Не правда ли, изумительный аппарат?! Взлет, падение, общение с самим собой и вера, вера, упование - прекрасно! Обворожительное антраша… Даже с шиком каким-то…
– Но я же могу промахнуться… Не попасть назад… Могу ведь, да?
– Тут уж ничего не поделаешь - гарантий нет. Виноваты будете вы сами… Между прочим, вам дьявольски повезло. Как нарочно, сегодня пока нет никого из желающих. Даже странно… Я так думаю, всему виной нелетная погода. То есть она летная - откуда-то, но очень из немногих мест…
– Конечно. Я же прилетел, - кивнул согласно Колокольников.
– Так это вы! Один! А ведь иные - вы представьте!
– даже записываются на год вперед. И главное, вся процедура-то - бесплатная! Вам зверски повезло.