Аня из Шумящих Тополей

Монтгомери Люси Мод

— Как вы всегда умеете ободрить! — вставила Ребекка Дью, внося блюдо с миндальными пирожными.

— Не можете ли вы сказать мне, — продолжила кузина Эрнестина, не обращая внимания на Ребекку Дью и накладывая себе вторую порцию грушевого варенья, — кальцеолярия — это цветок или болезнь?

— Цветок, — ответила тетушка Четти.

Кузина Эрнестина, казалось, была несколько разочарована.

— Ну, что бы это ни было, у вдовы Сэнди Бьюгла это есть. Я слышала, как она сказала своей сестре в церкви в прошлое воскресенье, что теперь у нее появилась кальцеолярия. У вас, Шарлотта, ужасно чахлая герань. Боюсь, вы неправильно ее удобряете… Вдова Сэнди Бьюгла уже не носит траур, а ведь прошло всего четыре года с тех пор, как умер ее бедный муж. Да-а, в наши дни мертвых быстро забывают… Моя сестра носила траур по мужу двадцать

пять лет.

— А вы знаете, что у вас не застегнуты крючки на юбке? — спросила Ребекка Дью, ставя на стол кокосовый пирог.

— У меня нет времени, чтобы вечно таращиться на себя в зеркало, — отозвалась с кислой миной кузина Эрнестина. — Если и не застегнуты, что из того? Разве на мне не три нижние юбки? Мне говорили, что теперь девушки носят только одну. Боюсь, мир становится ужасно легкомысленным и беспечным. Думают ли они когда-нибудь о Судном дне, вот что я хотела бы знать.

— Вы полагаете, что в Судный день нас спросят, сколько на нас нижних юбок? — поинтересовалась Ребекка Дью и ускользнула в кухню, прежде чем кто-либо успел изобразить на лице ужас.

— Вы, вероятно, прочли на прошлой неделе в газетах о смерти старого Алека Крауди, — вздохнула кузина Эрнестина. — Его жена умерла два года назад — буквально вогнали в могилу бедняжку. Говорят, Алеку было с тех пор ужасно одиноко, но что-то не верится. И его родне предстоит еще немало хлопот из-за него, даром что он уже похоронен. Я слышала, он не оставил завещания, и боюсь, все теперь передерутся из-за наследства…

— А что поделывает в эту зиму Джейн Голдуин? — спросила тетушка Кейт. — Она давно не была в Саммерсайде.

— Ах, бедная Джейн! Она просто чахнет по какой-то таинственной причине. Никто не знает, что с ней, но боюсь, это окажется алиби… Над чем это Ребекка Дью хохочет в кухне точно гиена? Боюсь, она еще доставит вам хлопот. Среди Дью ужасно много слабоумных.

— Я узнала из газет, что Тайра Купер родила ребеночка, — сказала тетушка Четти.

— А, да, бедный малютка! Только один, слава Богу. Я боялась, что будет двойня. У Куперов часто бывают близнецы.

— Тайра и Нед — такая славная молодая пара, — вставила тетушка Кейт, словно вознамерившись спасти хоть что-нибудь от неизбежного и всеобъемлющего краха.

Но кузина Эрнестина вряд ли согласилась бы признать, что есть бальзам в Галааде [57] , — а что уж говорить о Лоувэйле!

— Тайра была очень рада, когда наконец его заполучила. Одно время она боялась, что он так и не вернется с Запада. Я предостерегала ее: «Можешь быть уверена, что он обманет твои ожидания. Он всегда обманывал ожидания людей. Все думали, что он умрет в младенчестве, но ты видишь, он до сих пор жив». Когда он купил ферму Джозефа Холли, я вновь предостерегла ее. «Боюсь, тамошний колодец сплошь тифозный, — сказала я ей. — Пять лет назад батрак, живший у Холли, умер от тифа». Так что уж меня-то им не в чем будет упрекнуть, если что-нибудь случится. Джозеф Холли жалуется на боль в спине. Он считает, что это прострел, но я боюсь, что у него начинается спинномозговой менингит.

57

Библейское выражение «Разве нет бальзама в Галааде?» (Книга пророка Иеремии, гл. 8, стих 22) часто употребляется в значении «Разве нет утешения?» или «Разве нет исцеления?». (Бальзам, якобы исцелявший от всех болезней, приготовлялся из сока кустарника, росшего в окрестностях Галаада.)

— Дядюшка Джозеф — один из лучших людей на свете, — заявила Ребекка Дью, внося вновь наполненный заварной чайник.

— Да, он хороший человек, — мрачно согласилась кузина Эрнестина, — слишком хороший! Боюсь, все его сыновья собьются с пути истинного. Так часто бывает. Придется мне уйти, не попрощавшись с вами как следует, а то стемнеет, прежде чем я доберусь домой. Не хочется промочить ноги; я так боюсь аммонии [58] . У меня всю зиму что-то ходило из руки в нижние конечности. Каждую ночь из-за этого я лежала без сна. Ах, никто не знает, через что я прошла, но я не из тех, кто жалуется. Я была настроена прийти повидать вас еще раз, так как, возможно, меня уже не будет на

этом свете следующей весной. Но вы обе страшно сдали и, может быть, покинете этот мир еще раньше, чем я. Да-а, лучше уйти из жизни, пока есть кто-нибудь родной, чтобы тебя похоронить… Боже мой, какой ветер поднимается! Боюсь, если будет буря, с нашего амбара сорвет крышу. Столько ветреных дней этой весной; боюсь, наш климат меняется… Спасибо, мисс Ширли, — поблагодарила она Аню, помогавшую ей надеть пальто. — Будьте повнимательнее к своему здоровью. У вас ужасно изможденный вид. Люди с рыжими волосами никогда не бывают по-настоящему крепкого сложения.

58

Кузина Эрнестина путает слова «аммоний» и «пневмония».

— Я думаю, с моим сложением все в порядке, — улыбнулась Аня. — Просто у меня сегодня чуточку болит горло, вот и все.

— А! — У кузины Эрнестины возникло еще одно мрачное предчувствие. — За больным горлом надо следить. Симптомы ангины и дифтерита совершенно одинаковы до третьего дня болезни. Но есть одно утешение: вы будете избавлены от великого множества хлопот, если умрете молодой.

9

Комната в башне,

Шумящие Тополя.

20 апреля.

Мой бедный дорогой Гилберт!

"О смехе сказал я: «глупость!», а о веселии: «что оно делает?» [59] Боюсь, я поседею молодой. Боюсь, я кончу свои дни в богадельне. Боюсь, ни один из моих учеников не сдаст выпускные экзамены. Пес мистера Гамильтона облаял меня в субботу вечером, и боюсь, теперь я заболею бешенством. Боюсь, ветер вывернет мой зонтик наружу, когда я пойду сегодня гулять с Кэтрин. Боюсь, Кэтрин так глубоко любит меня сейчас, что не сможет всегда любить столь же глубоко. Боюсь, мои волосы все-таки не каштановые. Боюсь, у меня вырастет бородавка на кончике носа, когда мне будет пятьдесят. Боюсь, моя школа — настоящая «ловушка», из которой будет трудно выбраться в случае пожара. Боюсь, сегодня вечером я найду мышь в моей постели. Боюсь, ты сделал мне предложение только потому, что я всегда была поблизости. Боюсь, у меня скоро появится привычка теребить край постельного покрывала.

59

Библия: Книга Екклесиаста, или Проповедника, гл.2, стих 2.

Нет, любимейший, я не сошла с ума — пока еще нет. Просто кузина Эрнестина Бьюгл заразна!

Теперь я понимаю, почему Ребекка Дью всегда называет ее «мисс Всего Опасающаяся». Бедняжка заранее придумала себе и другим столько неприятностей, что, должно быть, истощила все запасы рока.

В мире так много Бьюглов, хотя, возможно, не все они зашли в своем бьюглизме так далеко, как кузина Эрнестина. И все же их так много — людей, вечно думающих о том, что может случиться завтра, и из-за этого боящихся предаться веселью сегодня.

Гилберт, дорогой, давай никогда ничего не бояться. Вечные опасения — это такое отвратительное рабство. Давай будем дерзкими, отважными, полными надежд. Давай весело шагать навстречу жизни и всему, что она может принести, пусть даже она принесет нам кучу забот, тиф и близнецов!

Сегодня был день, попавший в апрель из июня. Снег совсем сошел, и желтоватая луна и золотистые холмы прямо-таки поют о весне. Я уверена, что слышала Пана [60] , играющего на свирели в зеленой лощинке посреди моей кленовой рощи, а на Короле Бурь поднят флаг воздушнейшей лиловой дымки. В последнее время было много дождей, и я полюбила сидеть 5 моей башне в тихие часы влажных весенних сумерек. Но сегодняшний вечер ветреный и куда-то торопящийся. Даже облака мчатся по небу в отчаянной спешке, а лунному свету, который прорывается между ними, не терпится залить мир.

60

Пан — в древнегреческой мифологиибог лесов, покровитель стад, изображался в виде человека с рогами и ногами козла.