Анюта, улыбайся!
Шрифт:
– Значит будем искать сообщников. Вон нашу тихую учительницу одинокую посвятим в идею, и пусть себе и сыну зарабатывает на маленький домик. Процент ей отсыплю хороший, но чтоб и не приходила ко мне с мелочами. Инур говорил, что ее дело уже пошло к следователям. Твоего дара хватило для начала процесса пересмотра ее наказания.
– Очень этому рада. А то выдумали вчерашняя выпускница соблазнила взрослого и могучего му..жика. – вовремя поправилась и не позволила сорваться с языка ругательство.
– А то. Он бедная жертва. Отпинала бы я такую невинность, стремившуюся к знаниям.- Она сжала кулаки, но потом выдохнула и ее отпустило.
– Ладно тут решили. Сегодня спроси у своего стесняшки Аида как быть с продажами во время дождя. А я буду лаской и уломаю мужа помочь с патентами. Но сперва испеки пробную партию только для детей. Скажем завтра.
– Думаешь Инур успеет?
– Я буду очень ласковой девочкой, - похлопав ресничками, Лисса изобразила невинность.
– Даже не представляю как ты его соблазняешь в этих панталонах.
– Угу. Тут засада, - грустно вздохнула подруга. – Этот монашеский гардероб меня бесит, но что делать. Нет красивого белья, а мое уже издохло за год. Знала бы не носила свое. Но мужа на горизонте не видела и не планировала выскакивать замуж так рано.
– Если ты не брезгливая, то у меня есть белье моего мира. Его правда можно как пример дать нашей швее. А уж она поможет, - тут женская солидарность взяла верх. Пусть это не откровенные стринги, но вполне приличные и удобные трусики. Может тут нет резинок, но кружева-то есть, и главное дать идею.
– Пошли покажешь, что у тебя есть, а там посмотрим.
Подскочив, Лисса поскакали вперед меня, и остановилась только у входа в мою комнату. Честно выложила перед ней своей скудный гардероб, в котором были обычные трусы, но с кружевными вставками. Показала спортивные топы и рассказала, как выглядит у нас кружевное белье с чашечками и корсетами. Подробно расспросив меня, Лисса захватила парочку моих вещиц, и ушла мучить швею. Если эта стремительная женщина не добьется своего в ближайшем будущем, то я очень удивлюсь. Ей это сейчас очень нужно. Радовать мужа, показывая свое тело в более выгодном свете, чувствовать себя желанной ни только из-за привязки. Я же ушла готовить обед, и печь первые пирожки и булочки.
Покончив с работой, собрала сумку с едой и отнесла ребятам. Я не была уверенна, что Аид придет на наше место. Ведь в последние дни я не появлялась там, но надеялась, быть замеченной, ведь за пару дней вопросов к нему у меня набралось приличное количество. Простояв не более десяти минут я почувствовала, внутренним чутьем что он уже тут.
– Привет, боевой мышонок. Вы зачем с новой управляющей обижаете бедного следователя? – С укором возмутился оборотень.
– Что нажаловался? А он вам сказал, что от нее требует? Какие условия выставил? У Лиссы может быть первый раз в жизни что-то свое появилось настоящая работа, дело в котором она может проявить себя, а он ей крылья рубит!
– Это его первенец. Как еще он должен реагировать?
– Ну я бы не хотела сидеть у окошка все девять месяцев и смотреть степенно на проносящуюся жизнь, - фыркнув выдала свою точку зрения. Ох уж эта мужская солидарность, везде она одинаковая.
– Значит и ты будешь носиться с кучей идей и не думать о маленькой новой жизни?
– Этой жизни там микроны. Пару клеток, которые без микроскопа и не увидишь! В моем мире даже тесты на беременно так рано не показывают положительный результат! Да будут тебе известно, что физическая активность даже полезна во время беременности. Если только лежать, так сил не будет для самих родов.
– А ты откуда знаешь? – С каким-то надрывом спросил у меня Аид.
– Не знаю о чем ты подумал, но у нас в школе проводят уроки сексуального воспитания. Это для того что бы дети не шалили и знали к кому обратиться если уже что-то получилось.
– Слишком много вам рассказывают. Это неправильно. – Теперь в голосе сквозило осуждение.
– А лучше как ты молчать? Вот когда ты хотел мне сказать, что ты мой истинный?
– Через год. Когда смог бы коснуться тебя и ты сама все поняла, - психанув, я обернулась и поймав его за жилетку, стянула капюшон. Аид замер от неожиданности, но глаза зажмурить успел. Высокий, мускулистый, с сильными руками, широкими плечами, и красивой фигурой. Все было в нем ладно, но вот лицо, когда-то такое же красивое, как и все остальное, сейчас было искажено шестью полосками от когтей, оканчивавшиеся так, словно нанесшая их лапа соскользнула с лица Аида, прочертив вертикальные линии до самой шеи. Первая линия начиналась от правого виска и заканчивалась у нижней линии челюсти. Вторая пересекала бровь, разрывала ее и не задев глаз спускалась ниже. Третья и четвертая рвали нос, но не касались губ, пятая же - нижнего угла губ с левой стороны шестая самая короткая царапина разрезала низ скулы. Какие -то два сантиметра, не это было страшно. Общий вид всех шрамов был странным, они словно вывернулись, показывая всем «мясо» зажившее, но от того мне было еще больнее представить, что пережил Аид.
– Нравлюсь? – грустно спросил он. В светло-серых глазах стояла тоска. Такая густая, что ее буква можно было потрогать. Ветер трепал русые волосы, слегка тронутые сединой.
– Ты красивый, - осторожно, боясь навредить ему, провела пальцем по самому опасному и длинному, тому что касался виска. – Как так получилось? Кот на тебя напал.
– Нечисть из другого мира, - прикрыв глаза, он наслаждался скольжением пальца и рассказывал. – Был большой прорыв. Часовые не справились. Может заснули, может еще что, но их убили первыми. Мы оказались окружены тварями, но умирать так просто это слабость. Приняли бой, и послали сигнал для соседнего лагеря. Нужно было убить как можно больше и не сдохнуть всем. Все шло изначально плохо. Разлад среди новичков, плохая командная работа. Огромных мы перебили, но мелкие, они более шустрые, за ними не угонишься. Все кто выжил собрались за спинами огневиков. Мы держали кольцо пламени, уставшие голодные. Это очень сложно почти сутки держаться на одной вере в подмогу. В какой-то момент нас, тех кто держался еще осталось трое и твари стали перепрыгивать через пламя. Одна из них и поймала меня. Мгновение, и я уже ничего не вижу от крови. Очень сильная боль и только рычишь от своей уязвимости. Кто ее убил я не видел. Если бы смог перекинуться, то и следов бы не осталось, но пламя. Я не могу его держать, в момент перехода в другую ипостась. Всего секунда, но за нее нас всех могли убить. Так и стоял там, истекая кровью и потом… Обжечься я не могу, но вот жар чувствую. А ты сама знаешь, что случается с мясом, когда тонкий кусочек попадает на горячую сковородку.
– Края заворачиваются, - прошептав страшную догадку, не выдержала и обняла моего сильного мужчину. У пусть сейчас я еще не могу увидеть новое забытое воспоминание, но его уже люблю.
– Вот именно, боевое мышонок, - обняв меня, Аид выдохнул в мою макушку.
– Подмога пришла только на вторые сутки. Из 40 бойцов выживших было только 7. Мы все получили ордена, медали, золото, но моя жизнь кончилась в госпитале, когда лекари ничего не смогла сделать. Сказали слишком поздно, и очень глубоко прорезали. Кому я нужен такой? Семья отказалась еще до того, как я ушел служить. Прохожие провожали взглядами от брезгливого, до сочувствующего. И еще не понятно, что хуже. Пока не закончился контракт еще было терпимо, но после увольнения понял насколько отвратительны шрамы. Думал отписать все семье и уйти на новый договор, уже до смертельного исхода. Но командир запретил. Сказал чтобы я шел в города, жил среди обычных, и искал себя. Дал сроку десять лет, а после, если не смогу устроиться в мирной жизни, сказал, что примет меня обратно на службу.
– И сколько ты уже скитаешься?
– Восемь лет, - пожав плечами, он поцеловал меня в макушку. – Думал еще два года продержусь и хватит, а тут ты. Искорка яркая, гордая. Говоришь дерзко, на грани приличия и ничего не боишься. Как почувствовал твой запах в первый день, думал уйти, но не смог. Узнал от Кристины, что ты меня еще год не распознаешь и решился помочь с освоением моей магии.
– Так ты и не собирался мне рассказывать кто для меня?
– Нет. Ты молодая, красивая, а я уже никогда не буду собой, - его руки гладили меня. Неуверенно, осторожно и ласково.