Анюта, улыбайся!
Шрифт:
– Посмотри на меня, солнышко, - позвала я мою главную помощницу. – Таких тварей на твоем пути будет очень много, возможно каждый второй. Да, ты можешь убить тетю и ее семью, имеешь полное право, но разве не приятнее будет тебе отобрать дом, все ее имущество, нажитое за годы, что ты была тут. Выставить счет за аренду, за утраченное семейное добро. А ведь каждая разбита тарелочка из сервиза твоей мамы может быть названа именно так. Загнать их в долговую яму так глубоко, что и света белого не увидят. А потом, продав опороченный ее семьей дом, купить другой, богаче, лучше, только твой. Она будет скитаться по таким же приютам за койку и тарелку супа, перебиваться случайными заработками, и отдавать тебе все что сможет получить. – Погладив еще детскую пухлую щечку, поцеловала в нос. – Заставь ее сожалеть всю свою жизнь, что отправила тебя сюда. Ты только представь, как ее будет коробить знание сколько у тебя, сиротки золота, а она побирается, как рабыня за кусок хлеба трудиться. Вот где настоящая боль. А сгореть, это не страшно. Огонь, он добрый, милостивый. Десять минут и все кончено. И проверяющему тому ты отомстить сможешь законным способом. Как станешь совершеннолетней, вернешь свое, так и подашь Инуру жалобу. Прочтут твои воспоминания, найдут его и уволят с позором. Это будет справедливость. В моем мире говорят: месть - это блюдо которое подают холодным. Так давай пока мы с тобой подготовим это особое блюдо.
– Ты поможешь мне с местью? – Серьезные темные глаза уже не сверкали ненавистью, кожа посветлела и стала привычной по цвету. Делия пришла в свое обычное серьезное состояние.
– Конечно. Тебе и любому в справедливости чьих претензий буду уверенна. Даю клятву.
Вспышка огня приняла мои слова. И ребята расслабились, Делия поцеловала меня в щеку, и очень крепко прижалась ко мне.
– Спасибо. Ты лучшая, Анна. – Нашептала она самую лучшую похвалу для меня. Не важно как сложно это будет провернуть, доверия девочки стоит большего.
– И тебе спасибо.
– Я конечно все понимаю, но рабочий процесс встал! Куми сейчас заскучает и будет шкодить, - Седрик довольно громко призвал нас к порядку. Слова и разговор это хорошо, но выпечка важнее.
Змей все смотрел из коридора, мы работали, время шло к обеду. Сварив компот, я быстро его остудила и разлила по кувшинам. Часть свежих булочек и пирожков, отставили для обеда. Собрали передвижные столики с посудой, отнесли сумки рабочим.
В столовой комиссия ожидала нас в полном составе и с теми же надменными лицами. Две дамы во главе стола, мужчины рядом с ними по старшинству. От младших к старшим. Всего их было десять. Не знаю на что они рассчитывали, но я не получала никаких рекомендаций по их содержанию, а значит и не буду кормить.
Выставив перед ними чайники с готовым чаем, чайные пары и сахар. Принялась накрывать для детей. Легкий суп, картошка с золотистой корочкой на нескольких огромных блюдах, подливка пикантная с кусочками мяса, разогретые отбивные. Мясная нарезка из домашних деликатесов, овощи, соленая красная рыбка, пирожки и булочки. Богатый стол со второго краю разительно отличался от того с чем сидела комиссия.
Дети устраивались, помогая малышам и никак не реагировали на хмурые взгляды. Последней пришла Куми, и ей досталось место рядом с представительным дядечкой пиро, тоскливо пьющего чай.
– Ана, а дяди и тети несть не будут? – удивленно спросила она.
– Милая, эти почтенные граждане никак не могут себе позволить объедать вас – сирот, о которых они никак не забояться, предоставляя самостоятельно зарабатывать на пропитание. – Злорадство в душе бурлило. Это не Россия с обязательным гостеприимством. Тут не по закону самостоятельно накладывать в тарелки без приглашения. Пусть почувствуют, что испытывают их работнички бесправные.
– Ты, моя девочка, сегодня потрудилась, помогала нам всем раскладывая печенье в коробочки. Осторожно, заботливо, громко считая вслух. За твой труд тебе и полагается хорошо кушать. А они получают свою оплату от города, и значит будут питаться в других местах. Дома или еще где.
Лисса поставила перед малышкой тарелку супа, повязала ей салфетку, и дала в руки пирожок.
Даже если до этого комиссия и планировала возмутиться, то теперь открыть рот не позволяла их гордость. Может у наших сирот и обильный стол, но так это не заслуги города.
– А можно я его угощу? Деля такие вкусные пирожки делает, никто так не умеет, - Куми облизнулась, и протянула пиро свой пирожок. – Вот попробуйте. Мы сами его готовим. Тут капусту которую дядя Аид выращивал, лук, морковка. Мой животик их больше всех любит, - погладив живот, Куми вложила в ладонь растроганного мужика угощение.
– Спасибо тебе, - пиро посмотрел на своих коллег, - мы и правда не думали, что так долго тут пробудим и не много проголодались.
– Обычно мы едим там где застала нас время трапезы, - не громко и без претензий сказала вторая дама. Птичьи черты, синее оперение на руках и клюв, более скромное платье, из добротной ткани серебристого цвета. А еще добрые глаза, располагавшие к себе окружающих.
– А если вы в птичнике? И там будете кушать? С птичками? – неожиданно спросил Алексис, сын Рокси.
– Нет конечно! Птичью еду нелюдям есть нельзя, - поучительно ответил стерх.
– А мы с мамой ели со свинками. Когда нас никто не кормил в другом приюте. Там давали так мало, что всем не хватало, и приходилось кушать даже траву, - обыденным тоном произнес красивый змей с фиолетовыми глазами. У димер глаза были другими, значит это наследие отца. Резко вскинутая голова рара, истинного для Рокси стала для меня неожиданностью. Я особо не разглядывала всех пришедших, и ранее его не замечала. Никто не ответил малышу, раскрывшему по своей наивности ужасную правду. Где-то в другом месте, сейчас могла еще одна мать кормить своего родного сына помоями, не имея ничего иного.
– И часто вам приходилось так со свинками кушать?
– сбледнувшая леди, громко сглотнула.
– Нет. Потом пришел дядя Аид и отвел нас в другой приют. Там кормили целых два раза в день и кушать животик почти не хотел.
Всхлипнув, из-за стола выскочила Рокси, и извинившись ушла, пряча слезы. За ней следом рванут рар. Надеюсь он сможет утешить ее после такого. Не зазорно матери делать все, что в ее силах ради сына, но слышать, как тот спокойно относиться к этому очень больно.
– Ну и мы тут так вкусно не кушали раньше, - решил подать голос Седрик. – Лисса ничего для нас не жалеет, а прошлая проверяющая скорее все продала, чем накрыла хороший стол. Прошлая повариха ей не верила и в кладовые не пускала. Может знала чего, а может сама хотела украсть. Теперь уже никто не узнает. Но за скопленные припасы ей нужно сказать спасибо. Анна, мы ведь будем забивать кладовые, как только начнут сезонные распродажи?
– Да, конечно. Будем скупать по дешевле пока много предложений. Придется часть перевести в заготовки на зиму. Варенье наварить, джемы, засолить и за мариновать. Недавно думала над скупкой сала у охотников. Его можно будет закоптить и остановить время. Еще и колбасок наделать впрок. Отрядим парочку работников, и они попробуют договориться о цене для приюта у знакомых оборотней. Можно даже натуральным обменом. Они нам мясо, а мы фрукты или выпечку. Думаю, и рыбаки из северных районов пойдут на такую сделку.