Анж Питу

Дюма-отец Александр

– Этого я не могу вам объяснить, ваше величество. Я и сана этого не знаю; но за последние три дня мы так устали, так измучились, что, мне кажется, нет ничего менее странного, чем женщина, упавшая в обморок.

– Вы правы, – тихо сказала королева, видя, что Андре никак не хочет открывать свою тайну.

– Ведь у вашего величества тоже слезы на глазах, – продолжала Андре с удивительным спокойствием, не покидавшим ее с той минуты, как она пришла в себя, и тем более неуместным в ее щекотливом

положении, ибо было сразу заметно, что оно притворное и скрывает совершенно естественные человеческие чувства.

На сей раз графу послышалась в словах жены ирония, та самая, что мгновение назад звучала в словах королевы.

– Сударыня, – обратился он к Андре с необычной строгостью в голосе, – неудивительно, что на глаза королевы навернулись слезы, королева любит свой народ, а народ пролил кровь.

– По счастью, Бог вас уберег и ваша кровь не пролилась, сударь, – сказала Андре так же холодно и бесстрастно.

– Впрочем, мы говорим не о ее величестве, сударыня, мы говорим о вас; вернемся к вашим делам, ее величество извинит нас.

Мария-Антуанетта едва заметно кивнула.

– Вы испугались, не так ли?

– Я?

– Вам сделалось дурно, не отпирайтесь; с вами что-то случилось? Что? Расскажите же нам.

– Вы ошибаетесь, сударь.

– Вас кто-то обидел? Это был мужчина? Андре побледнела.

– Меня никто не обижал, сударь. Я иду от короля.

– Прямо от него?

– Прямо от него. Ее величество может проверить.

– Если это так, – сказала Мария-Антуанетта, – то графиня говорит правду. Король слишком любит ее и знает, что я тоже весьма привязана к ней, поэтому он не мог сделать ей ничего плохого.

– Но, – настаивал Шарни, – вы произнесли чье-то имя.

– Имя?

– Да, едва очнувшись, вы назвали имя какого-то человека.

Андре взглянула на королеву, словно ища защиты; но королева то ли не поняла, то ли не пожелала понять:

– Да, – подтвердила она, – вы назвали имя Жильбер.

– Жильбер? Я сказала: Жильбер?! – воскликнула Андре с таким ужасом, что граф встревожился еще сильнее, нежели тогда, когда застал жену без чувств.

– Да, – сказал он, – вы назвали это имя.

– Ах, право, как странно!

Постепенно прекрасное лицо молодой женщины, столь изменившееся при звуке этого рокового имени, вновь прояснилось, как небо после бури, и лишь редкие нервические волны еще пробегали по нему – так гаснут последние сполохи на горизонте.

– Жильбер, – повторила она, – не знаю…

– Да, да, Жильбер, – повторила королева. – Подумайте, вспомните, милая Андре.

– Но, ваше величество, – сказал граф, – быть может всему виной случайность и имя это незнакомо графине?

– Нет, – возразила Андре, – нет, я его слышала. Это имя ученого человека, искусного лекаря, он прибыл, кажется, из Америки, где сдружился с господином де Лафайетом.

– И что же? – спросил граф.

– Что же? – непринужденно повторила Андре, – я с ним не знакома, но говорят, что это человек весьма почтенный.

– В таком случае, – снова вмещалась королева, – откуда такое волнение, дорогая графиня?

– Волнение! Разве я была взволнована?

– Да, похоже, вам было мучительно больно произносить это имя.

– Вероятно, вот что произошло: в кабинете короля я увидела человека в черном, с суровым лицом, который говорил о мрачных и ужасных вещах; он с устрашающими подробностями рассказывал об убийствах господ де Лоне и де Флесселя. Я испугалась и, как вы видели, лишилась чувств. Наверно, поэтому, очнувшись, я и произнесла имя этого господина: Жильбер.

– Вероятно, – согласился граф де Шарни, явно желая прекратить допрос. – Но теперь вы успокоились, не правда ли?

– Совершенно успокоилась.

– Тогда я попрошу вас об одной услуге, граф, – сказала королева.

– Я в распоряжении вашего величества, – Подите к господам де Безанвалю, де Б рою и де Ламбеску и передайте им, чтобы их войска оставались на прежних позициях. Завтра король решит в совете, как быть дальше.

Граф поклонился, но уходя бросил взгляд на Андре.

Этот взгляд был полон участливого беспокойства.

Он не ускользнул от королевы.

– Графиня, – спросила она, – вы не вернетесь со мной к королю?

– Нет, нет, государыня, – горячо ответила Андре.

– Отчего же?

– Я прошу позволения вашего величества пойти к себе: после давешних волнений мне нужен отдых.

– Послушайте, графиня, будьте откровенны, между вами и его величеством что-то произошло?

– О, ничего, ваше величество, решительно ничего, – И все же, скажите мне… Король ведь не всегда щадит моих друзей.

– Король, как всегда, весьма милостив ко мне, но…

– Но вы предпочитаете с ним не видеться, не так ли? Без сомнения, граф, здесь что-то кроется, – заметила королева с притворной шутливостью.

В это мгновение Андре метнула на королеву такой выразительный, такой умоляющий, такой недвусмысленный взгляд, что та поняла: пора прекратить пикировку.

– Хорошо, графиня, – сказала она, – пусть господин де Шарни выполняет мое поручение, а вы ступайте к себе или оставайтесь здесь, как вам будет угодно.

– Благодарю вас, ваше величество, – обрадовалась Андре.

– Ступайте же, господин де Шарни, – сказала Мария-Антуанетта и увидела, как по лицу Андре разливается выражение признательности.