Анжарская академия. Теория и практика любовных чар
Шрифт:
Дернулась, собираясь инстинктивно броситься за поворот. Но, вздохнув, повернулась к главному целителю.
– Вы ошиблись, с… сир, – протянула она, хлопая голубыми глазищами. – Я Вика. Виктория. Из Хавраны.
– А я Керрактский демон о длинных красных рогах. Вывалился порталом, чтобы съесть вас, Ви-и-ика из Хавраны, – загробным голосом провыл Граймс и подошел к девушке. Ну до чего не вовремя она со своим побегом! – Ой, прекращайте, я узнал вас в гриме. Я же не слепой, в отличие от Райса.
– Кто вас так отделал, сир
– Стойте… Тише, «Вика», – взял ее пальцы в свои и осторожно скомкал чужой пульсар. – Переживу. Вы мне вот что лучше скажите, милочка. Какого гхарра вы «Жетемию» переставили на полку с моими тониками?!
Рык получился громче, чем он планировал, и Граймс дернул беглянку за угол и перешел на шипение.
– Так вот, – продолжил тихо, – какого гхарра…
– Я не переставляла.
– Врете, – прибил девчонку взглядом.
Ох уж эти любительницы порядка, с полным бардаком в личной жизни!
– Я настоящую «Жетемию» убрала в коробку. И на дальнюю полку в самый край задвинула, – пояснила она торопливо. – А к тоникам вашим… Ох, я, наверное, машинально.
– Так… и что вы? Машинальная моя? – поторопил ассистентку, заслышав тяжелые шаги по коридору.
Ее голубые (впрочем, обычно зеленые) глаза в ужасе расширились.
– Я взяла ваше тонизирующее снадобье и подкрасила розовым. Этикетки переклеила и подписала «Жетемией», – шептала девушка, поспешно уводя его за другой угол. – Хотела вернуть на полку, где у нас обычно «любовные» стоят. Но задумалась и… Я ведь знала, что внутри тонизирующее. И по весу флаконы такие же. Вот и поставила к тоникам, наверное.
– И зачем же вы, моя… голубоглазая, это все попереподписывали?!
– Так чтобы в ночь весенних даров непоправимого не случилось! – воскликнула она взволнованно. – Чтобы настоящую «Жетемию» никто случайно не выпил. И намеренно – тоже.
– Непоправимое тем не менее случилось, – ноздри Граймса затрепетали. – Я ее выпил!
– Но не ее же? Не из коробки? – щебетала мисс Лонгвуд, раскрасившая его последние ночи крайне волнительными событиями.
– Да Варх теперь разберет! Если не из коробки, тогда какого гхарра?..
– Какого гхарра что?
– Забудьте, – отмахнулся в сердцах и максимально язвительно хмыкнул. Надо было хоть куда-то сцеживать скопившийся яд. – У вас, как я посмотрю, своих проблем хватает.
Он уже собирался отпустить беглянку, как вдруг вспомнил про еще одну «жертву» чьей-то безобразной халатности. И задержал мисс Лонгвуд за дрожащий локоток.
– Сдадите меня? Им? – она шумно набрала воздуха носом.
– Не собирался. Бегайте сколько хочется, – великодушно разрешил Граймс. – Я тоже, признаться, сегодня сбежал с работы… Это весьма бодрит. Но мне от вас нужна услуга, Алисса. В обмен на молчание.
– Какая? – послушно уточнила ассистентка, оставившая его без помощи и выходных.
Но, может, Эльза и права. Конечно, права. Если девушка бежит от Кристиана Вейрона, у нее есть на то причины.
– В ночь весенних даров студенты Райса проводили необычный виззарийский ритуал. С… кхм… «преподавательским барахлом», – процитировал он магистра и пытливо уставился на девушку.
– Ах, эти…эти! Еще как проводили, – прошептала возмущенно. – Заколку мою украли. И гребень мисс Донован. И…
– Там была расческа?
– Я не…
Эльза жаловалась той ночью, что у нее пропала расческа. Это так взволновало преподавательницу, словно аксессуар был изготовлен не меньше, чем из чистого золота. И присыпан розовыми крыльями трисольских фей.
– Давайте так, мисс Лонгвуд, – подтянул раскрасневшееся лицо к своему помятому носу. – Сейчас вы идете в кабинет магистра и тихонько берете оттуда все барахло, что было в пентаграмме. Приносите мне и обмениваете на мое великодушное молчание. Договорились, «иномирянка»?
– Договорились, – кивнула она, недовольно хмурясь.
Граймс и сам бы предпочел не рыться в чужих вещах. Однако в этой игре давно не было никаких правил, а главным призом являлась истина. Которую он готов был получить любой ценой.
***
Алисса сдержала слово. Спустя час, когда его кабинет был оставлен гостями и передан в распоряжение главного целителя, девушка вернулась с полными карманами чьих-то личных вещей.
Медальон, гребень, часы, ручка, сшиватель аур… Студенты к своей шутке хорошо подготовились. С огоньком.
– Это все, что было? – поднял подбитый глаз на младшую целительницу.
– Заколку я оставила себе. Не забудьте вернуть магистру, как наиграетесь, – упрямо потребовало голубоглазое наваждение и скрылось за дверью.
Граймс устало поднялся с кресла и добрел до шкафа со снадобьями. Осмотрел полку с тониками, впереди которых выстроилась стройная шеренга розовой «Жетемии».
Открыл первый подвернувшийся флакон, понюхал, осторожно попробовал на язык. Аккуратно снял этикетку, наклеенную поверх надписи«Восстанавливающее снадобье А.Г.».
Достал из глубины коробку, набитую похожими бутыльками. Сравнил запах, цвет… Значит, вот почему он ночью не ощутил разницы во вкусе. Тоник и был тоником. Просто подкрашенным.
И личных вещей Эльзы в той пентаграмме не было… Ни одной самой захудалой расчески.
Тогда какого гхарра его до сих пор не отпускает? А в груди бухает так остервенело, будто бы он, главный циник Эррена, влюбился совершенно по-настоящему?
Глава 9
Эльза Хендрик