Анжарская академия. Теория и практика любовных чар
Шрифт:
Ничего себе «Жетемия» попалась… Крепкая, сильная. Пролонгированного, чтоб ее, воздействия!
Хотелось выгнать всех: и девиц пострадавших, и ректора с его хитанцем. И прижать раскрасневшуюся теоретичку к себе.
Она так волновалась вчера, оказавшись в его постели… В ней, надо признать, давно никого не бывало. Он и сам там был редкий гость.
Про студенческие годы Альвар наврал. Не припомнит он случая, чтобы отмечал «весенние дары». Дрянной праздник, глупый, наполненный показным смущением и порочным ожиданием. Нет,
Никакой большой и чистой он предложить не мог. Он целитель. И, похоже, уже родился с жилкой цинизма внутри.
Граймс умел резать – тогда, когда нужно резать. Умел делать больно – чтобы потом стало хорошо и хворь отпустила. Умел хладнокровно оценивать шансы на успех и рисковать с экспериментальными методиками.
В какой момент его одолела тошнота от всего вокруг? Они с Райсом были похожи. В том смысле, что повидали всякое и забыли, каково удивляться. Разве что Граймс не избегал общения, считая свой острый язык одним из самых надежных и болезненных видов оружия.
Еще в академические годы Альвар отстранился от чужой боли, оградил себя от излишней сентиментальности, от глупого сочувствия. Он ведь хотел быть хорошим целителем. Лучшим. А сантименты в его профессии ни к чему.
Человек, который боится отрезать важное, так ничего и не отрежет. Рука дрогнет. И он потеряет своего пациента.
В конечном итоге своей циничностью и равнодушием Граймс оказывал огромную услугу жителям Эррена. Своим подопечным. Его рука не дрожала в ответственный момент.
Обычно не дрожала.
Граймс скомкал бланк, на котором вывел непонятный набор слов. Ручка вывалилась из ослабших пальцев, и живот наполнился привычным жаром. Со вчерашней ночи привычным. Да гхаррова же «Жетемия»!
Эльза Хендрик
Шутка природников удалась на славу. Уже подкрадывался вечер, я успела провести три лекции и наскоро пообедать, а грудь все так же грелась странными, ненужными желаниями. Студенты Райса призывали чувства, а призвали… Варх знает что!
Выкинуть Альвара из головы не получалось, и я смирилась. Позволила ему по-хозяйски обосноваться в углу сознания и со стороны наблюдать за моими действиями. Рано или поздно он оттуда сам уйдет, так ведь? Раз это шутка, она не может длиться вечно.
Окинув отражение неодобрительным взглядом, я сбросила непривычные круглоносые туфли и уселась на кровать. Упала на подушку спиной… и тут же охнула, когда живот скрутило спазмом. Целителем Граймс был отличным. Но даже ему не под силу вылечить все, что натворил.
Пальцы ног поджимались от покалывающих, неловких воспоминаний. Наверное, стыдно в моем возрасте смущаться из-за ночи с мужчиной. Но первый опыт – он для всех первый. Даже для тридцатилетних теоретичек.
Это было необычно. Но приятно. И чем дольше оно происходило, тем с большим интересом я включалась в странную игру. В танец, который принято танцевать без одежд.
Без своего халата и рубашки Альвар Граймс оказался весьма привлекательным мужчиной. Я, конечно, и раньше отдавала себе отчет, что его лицо не отталкивает. Язвительные речи – вот те отталкивают, да, на то они и рассчитаны. А вчера я имела возможность на практике ощупать худое долговязое тело, оказавшееся довольно крепким и неожиданно тяжелым.
Я прикрыла глаза, поерзав затылком на подушке, и судорожно вздохнула. «Романтика Ахавы» не отпускала. Я почти не помнила деталей, лишь эту щекотную волну, накрывающую жаром все тело. Снова и снова.
И его волосы, отливающие медью, которые еще сильнее закурчавились, когда на лбу Альвара выступила испарина. И я догадалась, что дело не в проклятии, а во влажности.
В дверь отрывисто постучали. Я подскочила на кровати, словно была голышом в объятиях Граймса и мы творили что-то неприличное. Но я всего лишь думала. Думала о неприличном. И о том, что совсем не портив, чтобы циничный маг снова утащил меня в свою спальню.
Пройдет эффект от ритуала хоть когда-то?
– В-войдите, – прошептала в сторону двери, наскоро приглаживая волосы.
Почему-то ожидала увидеть Граймса. Но вошел Кристиан.
– «Кошмарная Хендрик», ты ждала не меня? – разочарованно протянул Вейрон, когда я уставилась на него в священном ужасе.
– Только подойди, – процедила сквозь зубы, отпрыгнула к окну и взяла с письменного стола нож для бумаг. – Только шаг ко мне сделай, Вейрон…
– Я не собираюсь тебе вредить, Эль, – голубые льдинки сверкнули искренностью. И злобой. – Сними проклятие, и я уйду.
– Проклятие? – распахнула рот, впуская полчище воображаемых мух. – Ты крепко ударился, я смотрю?
– «Упал», – хмыкнул маститый королевский хирург.
Да, признаться, я издалека следила за его карьерой. Не специально: статьи сами попадались на глаза. И те безвольно их читали.
О быстром взлете одаренного тарлинца писали и «Либтоунский Вестник», и «Хитанская правда». Год назад ведущему хирургу Тарлинской лечебницы прочили большое будущее в столице. Летом упоминалось, что королева и впрямь предложила ему должность. И он перебрался с родовитой супругой в Хитану.
Целительский талант молодого сира был неоспорим, и пресса обходила вниманием его «полезные связи». Будучи мужем девицы тэль Меер, любой рано или поздно оказался бы при дворе.
Крис всегда метил высоко. Тот ритуал в храме не удался, он так и не получил дар проходимца. И пошел другим путем… Тоже, впрочем, касающимся постели.
– Ты прокляла меня той ночью. Десять лет назад, – прохрипел Вейрон, внося мощное тело в мою спальню.
– Проклятие было ненастоящим, – поморщилась от дрянных воспоминаний.