Апогей желаний
Шрифт:
— Мне все равно, хоть янтарные выпускай под графа Орлова.
Анфиса поела и задремала, но только для того, чтобы вспомнить, как она дошла до полетов в мистическое прошлое. Она открыла ящик стола и обнаружила в нем золотой цилиндр, утерянный месяц назад. В ящике Анфиса нашла пудреницу, открыла эту черную коробочку, в ней лежала сим карта от сотового телефона, она вставила карту в сотовой телефон, нажала на цифру 19, выпила золотистой энергии и оказалась в первой половине XIX века.
Она подвела итог: ей лет девятнадцать, у нее есть мать и ее ждет голубоглазый Самсон. Она укуталась в большое махровое полотенце с цветочками и вышла из ванны.
— Анфиса, когда ты научишься брать с собой халат? Неприлично так ходить по квартире! Когда ты станешь настоящей фрау?
— Мама, а ты отвернись, мои вещи на месте?
— А, где им еще быть? Тебя ждут.
— Вещи ждут?
— Нет, тебя ждет некий Платон.
— Правда, что ли? Ой, — взвизгнула Анфиса, с удивлением обнаружив стоящего в дверях Платона…
Она еще раз очнулась от своего крика, в руках у нее был пустой золотой цилиндр из-под золотистой энергии, в голове стоял дурман, захотелось выпить таблетки от головной боли.
Вместо Платона в дверях стоял Степан Степанович:
— Анфиса, я рад, что ты очнулась, очень долго ты спала, я рядом с тобой медсестру посадил. Я боялся, что бездна тебя не выпустит.
Анфиса смотрела на Степана Степановича, с трудом понимая, кто он:
— Ты Платон? И почему у тебя в руках золотой слиток?
— Я тебя хотел обрадовать, принес показать первый золотой слиток, из найденной тобой золотой жилы. Анфиса, очнись! Тебе еще надо поспать, ты, похоже, рано проснулась.
— А я спала?
— Нет, ты по траве бегала! Искала золотой слиток.
— Золотой слиток в полиэтиленовом пакете нес ты. Пакет порвался, я дала тебе сумку, и сумка порвалась. Ты нес золотой слиток деда. Я встретила Платона. Где Платон?
— Он погиб и уже давно.
— Этого не может быть! Он жив! На твоем месте должен стоять Платон. Я богиня янтарная! Он должен быть живой. Погиб его двойник, ты ничего не знаешь! Он сменил внешность, он делал пластические операции. Погиб не он, а кто-то другой, похожий на него. Он умеет уезжать и возвращаться. Да, он должен вернуться! Я хочу, чтобы Платон был живой!
— Анфиса, так нельзя! Его нет! Ты опять за свое?!
— Мне плохо, что мне не верят. Я тебя, Степан Степанович не люблю, я люблю всю жизнь одного Платона. Да, он ранил Самсона, но добил его ты. Вы оба виноваты, а ты жив, а он нет.
— А себя не винишь, Анфиса? Из-за тебя все произошло, если бы ты не поцеловала Самсона на глазах Платона, то все жили бы долго и счастливо, а так я один остался, и выбирать тебе осталось между мной и моим приемным сыном, что ты и делаешь. Заметь, я тебя не упрекаю, но ты заканчивай свои опыты, или превращай все в мистику для мебели, но не используй ее для людей.
— Прости, Степан Степанович, но главным героем моего романа я вынуждена признать — тебя. Только и ты меня много раз на других женщин менял, никакой ты не мой рыцарь.
— Это уже другой разговор, что было, то было, остались мы с тобой вдвоем.
— Я тебе отдам мистическую энергию для антикварной мебели, ведущую в бездну янтарных часов, мне она больше не нужна.
— Согласен, мы сделаем мистический комплект из черного дерева, на нем янтарные вкладки будут казаться естественными.
— Растешь, Степан Степанович, — засмеялась Анфиса, сбросив с себя весь хлам воспоминаний.
В этот момент открылась дверь, и на пороге появился Платон, такой, каким он был до пластических операций.
— Здравствуй, любимая! Я опять здесь! А этот, что тут делает? — и он показал на Степана Степановича. — Надеюсь, у вас только служебные отношения?
— Растай, Платон! Тебя нет! Я не хочу в больницу!
— И не надо, тронь меня, — это я! Прошел операции, и вернулся.
— Но твоя мама узнала твой труп.
— Вряд ли. Это была подстава от пластических хирургов, они мне помогали.
— Мог бы меня предупредить, что ты живой!
— Ты чувствовала, что я живой! И сейчас ты меня видела вместо него, — и Платон махнул в сторону Степана Степановича.
— Если ты — Платон, то тебе кто-то помог, кто-то тебя финансирует! — воскликнул Степан Степанович.
— Прав, как всегда. Заграничный Сидор Сидорович мне помогал, как это не покажется вам странным. Он решил спасти мою заблудшую душу. И спас! Я ему безмерно благодарен. Чувство вины, доселе терзавшее мою душу, мозг, сердце — меня покинуло. Кстати, Степан Степанович, ваша доля в преступлении, не меньше моей вины! А вы живете — поживаете на моем месте, с моей женщиной, из-за которой и произошло столкновение моего ножа с ее очередным воздыхателем, Самсоном. Я вернулся, у нас Анфисой будет все хорошо!
Платон подошел к Анфисе. Он посмотрел на нее с такой любовью, пронизанной болью пережитого, что Степан Степанович немедленно направился в сторону двери, он остановился и повесил янтарные четки на ручку двери, словно прощался с ними навсегда.
Глава 10
Космический ветер носил над головой темные облака пепла. Леденящий холод пронизывал сквозь одежду. Синее небо между облаками казалось чужим и незнакомым. Инесса шла по старой асфальтированной дороге, расположенной среди лесных деревьев.
Инесса любила придумывать новые картины, наблюдая за жизнью, и лучше всего выдумывалась любовь в акватории бывшего замка, а выдуманную любовь она изображала на поверхности картин и шкатулок.
Трудно избавиться от приобретенных навыков и знаний, с годами они берут верх над всеми другими интересами. Семейная жизнь была фоном ее творчества, иногда Инессе хотелось покинуть акваторию первой любви, очень хотелось, но она давно поняла, что это практически невозможно.
Воспаленный от ненависти мозг выдумывал сказки, спокойный мозг их забывал, и жизнь начиналась сначала в отблесках солнца или в каплях дождя. Инесса устала от ненависти, горьких обид и воспоминаний, поэтому она решила полечить нервы мужским способом, а не женским — таблетками.