Апок, зазыватель бизонов
Шрифт:
Глава VIII
Чтобы взобраться на вершину Столовой горы, нужно было обойти ее и приблизиться к ней с противоположной стороны-с запада, а затем подниматься по крутому каменистому склону. Подъем показался мне очень трудным. Было уже после полудня, когда я, задыхаясь, вскарабкался на плоскую вершину.
Подойдя к самому краю пропасти, я посмотрел вниз. Находился я так высоко, что наши лошади в ложбине показались мне совсем маленькими, не больше собак. Мне хотелось найти обеих старух и сестру, но их не было видно, я знал, что они притаились среди каменных глыб.
Тогда я окинул взглядом окрестности.
Долго сидел я у края пропасти и смотрел на страну моего народа. Потом я сложил на вершине горы две невысоких стены из камней; между стен я сделал себе постель из травы, покрывавшей вершину. Наружную стену, обращенную к пропасти, я возвел для того, чтобы во сне не скатиться вниз, а вторая стена должна была защищать меня от резкого западного ветра.
Пост начался. Я улегся на ложе из травы и стал молиться своему «тайному помощнику», всем нашим богам и великой горе, на вершине которой я лежал. Я просил их послать мне вещий сон, открыть тайну зазывателя. И так я лежал там, молился и тревожился за женщин. Солнце склонялось к западу, возвращаясь домой на отдых. Вдруг за моей спиной послышался шорох. Я повернулся на другой бок и посмотрел в расщелину между камнями в западной стене. Мне стало страшно. Неужели враги выследили меня? Нет! Это был горный баран, старый-старый, с огромными рогами. Он щипал траву, изредка останавливаясь и посматривая по сторонам. По западному склону загрохотали камни, и на вершине показались четыре овцы с ягнятами. Поднялись они по той же тропе, по какой поднимался и я.
Я следил за прыжками ягнят, потом, бросив взгляд на юг, разглядел какую-то темную тень, притаившуюся за каменной глыбой. Я не спускал глаз с этого места, и вскоре над камнем показалась темная уродливая голова и шея с беловато-желтыми полосами – это была росомаха. Не успел я хорошенько ее разглядеть, как ягнята, резвившиеся на лужайке, подбежали к каменной глыбе, и росомаха прыгнула на одного из них. Он заблеял, потом я услышал, как затрещали шейные позвонки.
Ягнята бросились врассыпную, а их матери направились было к глыбе, но росомаха на них зарычала. Этот маленький зверь рычал так грозно, что даже мне стало жутко. Неудивительно, что овцы обратились в бегство, и на вершине осталась только мать растерзанного ягненка. Она беспомощно топталась на одном месте, глядя, как росомаха пожирает свою добычу.
Росомаха продолжала рычать и раздирать когтями ягненка, хотя он давно уже был мертв. Это было такое отвратительное зрелище, что я не выдержал, взял лук и стрелы и направился к ней. Она зарычала даже на меня и, казалось, не прочь была вступить в бой. О, как сверкали ее злые глаза!
– Вот тебе! Получай! – сказал я.
И стрела вонзилась ей в грудь. Она попробовала вытащить ее зубами, потом вздрогнула и упала мертвой. Я осмотрелся по сторонам. Овца уже ушла. Тогда я поднял растерзанного ягненка и швырнул в пропасть. Я долго прислушивался; наконец он долетел до склона, и я услышал глухой удар.
Росомаха – священное животное. Поэтому я наточил нож, содрал с нее шкуру, а мясо и кости бросил в пропасть. Вернувшись к своему ложу из травы, я снова лег. Я был недоволен собой; я знал, что нужно сосредоточиваться на мысли о богах и священных вещах, но сначала мне не давала покоя мысль о женщинах, остававшихся внизу, а потом меня отвлекли бараны и росомаха.
Когда солнце стало заходить за горы, я встал и, подойдя к краю пропасти, увидел, как женщины повели лошадей на водопой. Стемнело, и я вернулся к своей постели. Меня мучила жажда, и на душе было неспокойно. Долго не мог я заснуть. Лежа на спине, я смотрел на Семерых. Наконец веки мои сомкнулись, но, проснувшись, я заметил, что Семеро сверкают почти на том же самом месте, где сверкали перед тем, как я заснул.
Однако я видел сон; во сне я беседовал со Столовой горой-с ее тенью. Помню, голос я слышал отчетливо, но ничего не мог разглядеть, словно был окутан густым туманом. Я сказал ей:
– Ты звала меня, и я пришел. Пожалей меня, открой мне тайну!
– Ты ошибаешься, я тебя не звала, – ответила мне гора. – Но раз уж ты пришел, я постараюсь тебе помочь. Что нужно тебе от меня?
– Научи меня зазывать бизонов, заманивать их в пропасть.
– Ха! Я не знаю, как это делается. Много лет назад люди заманивали бизонов в пропасть там, в низовьях Солнечной реки, но я не обращала на них внимания. Мне нет дела до ползающих, бегающих, летающих тварей. Все они недолговечны, а мы, горы, никогда не умираем. У нас своя жизнь; зачем нам следить за жизнью людей?
– А я-то думал, что ты звала меня и хочешь мне помочь! – воскликнул я.
– Я могу дать тебе совет. Если ты хочешь стать зазывателем, ступай туда, где люди некогда зазывали бизонов. Наблюдай этих животных, изучай их, постись и молись; быть может, ты добьешься успеха.
Замер ее голос, и я проснулся. Как это ни странно, но гора сказала мне то, о чем я сам упорно думал перед тем, как заснул. Я встал, взял лук, колчан и шкуру росомахи и стал спускаться с горы. Луна освещала мне путь. Спустившись к речонке, я напился, прошел мимо дремавших лошадей и, войдя в рощу, неслышно приблизился к маленькому шалашу. Стоя у входа, я долго прислушивался к мерному дыханию спящих женщин. Потом я улегся прямо на землю и крепко заснул.
Разбудил меня громкий вопль. Выйдя из шалаша, Питаки увидела лежащего на земле человека и испуганно вскрикнула, потом, узнав меня, расхохоталась и позвала старух. Те встревожились, не понимая, почему я так скоро вернулся. Не рыскает ли в окрестностях военный отряд? Они были очень огорчены, когда узнали, что я так и не открыл тайны зазывателя.
– Зато я получил добрый совет, – сказал я. – Я буду следить за бизонами, вернусь к старой ловушке кроу и буду жить там, пока не научусь зазывать стада.
– Но сначала ты должен поесть и отдохнуть, – ответила мне Сюйяки.
Я отдыхал целый день, а вечером мы держали совет. Сюйяки заявила, что не отпустит меня одного к ловушке. Речная долина-тропа всех военных отрядов, а они втроем – она, сестра моя и старая Асанаки – будут обо мне беспокоиться. Да и опасно им оставаться здесь без меня. Что, если нападет на них гризли или какой-нибудь неприятельский отряд случайно найдет их убежище?
– Если вы пойдете со мной, лошадей придется оставить здесь, и, быть может, мы больше их не увидим, – сказал я.