Апокалипсис "Фунги"
Шрифт:
– Я тебе не могу сказать к чему. У нас тут режим строгой секретности. Я чуть не проболтался. Есть внешние причины делать некоторые вещи в секретности. Ты ничего не слышал.
– Шепотом проговорил отец.
– Ладно, я понял.
– Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Как это было непривычно просыпаться чуть свет. Два года бродячей жизни с отсутствием четкого расписания, приучили меня просыпаться тогда, когда выспишься. Отец дал мне зубную щетку, мыло полотенце и мы пошли в общий санузел. Вместо умывальника в стену была приделана распиленная вдоль двухметровая алюминиевая труба. Над ней
– Привет, Михалыч! Этот что ли Кощей твой сын?
– Да, просто невероятно, что он попал к нам. Еще чуть-чуть и мог сгинуть в степях от голода.
– Сказал отец.
– Поздравляю, от всей души, Михалыч. Твой случай многим вернет надежду.
– Спасибо, Алексей. У самого до сих пор в голове не укладывается.
Я чувствовал себя немного смущенным из-за всеобщего внимания, поэтому принялся чистить зубы. Первый раз за два с половиной года.
Люди подходили и поздравляли отца. Я полагаю, что народ уже знал о том, что мой отец чудесным образом вновь обрел сына. Сарафанное радио работало и здесь.
– Пап, а почему здесь одни мужики?
– Спросил я отца, заметив, что женщин в нашем здании нет совсем.
– Мы с тобой живем в холостяцком доме. Точно такой есть и у женщин. А в смешанных у нас живут только семьи. Руководство решило, что так будет удобнее. Плотнее можно заселить и не париться с душами и туалетами. Я считаю, что в этом есть смысл.
– Наверно. А где-нибудь у вас тут встречается молодежь после работы.
– Конечно. На работе у тебя много будет сверстников, у них все и узнаешь.
Отец повел меня на работу. Я чувствовал себя первоклассником, которого ведут, на первую в жизни, линейку. У меня тряслись коленки, то ли от холода, то ли от волнения. Рядом с нами шли потоки людей. Они соединялись и расходились по своим местам. В воздухе уже слышались шумы моторов, свисты включающихся электродвигателей станков, гудки тепловозов. Я отвык от цивилизации. Повторное погружение в нее и вызывало у меня душевный трепет и дрожь в коленках.
Мы зашли в полутемное помещение, пахнущее выхлопными газами. Несколько человек в комбинезонах прохаживались возле больших грузовиков. Один их них отделился и подошел к отцу.
– Здравствуйте, Петр Михайлович.
– Он протянул руку отцу.
– Привет, Саш. Вот мой сын, Сергей. Прошу любить и жаловать. Он неплохо разбирается в железках, но ты все равно начинай его эксплуатировать с самой черной работы. Пусть пока осваивается, а там видно будет.
Мой отец всегда был таким. Он считал что надо обязательно начинать снизу, чтобы хорошо разбираться в своей работе. В отличии от Саши, который наверно был начальником этого предприятия, я не удивился отцовской просьбе.
– Ладно, пап, теперь я как-нибудь сам. Давай до вечера.
– Давай, сын, до вечера.
За отцом захлопнулась дверь. Глаза уже немного привыкли к темноте. Человек десять разных возрастов уже ковырялись во внутренностях автомобилей. Саша подвел меня и познакомил с каждым. Народ охотно знакомился.
– Здесь у нас бытовка. У каждого свой шкафчик. Забирай этот.
– Саша ткнул рукой в дверку шкафа, на котором коричневой масляной краской
– А что с Магомедовым?
– Спросил я, и по реакции Саши понял, что спросил зря.
– Пока тебе рано знать. Просто забирай его себе. Я тебе сейчас спецовку принесу.
Рабочая форма висела на мне мешком. Мне все еще не хватало килограмм двадцать до нормального веса.
– Сергей, видишь эти старые моторы?
– Спросил меня Саша.
– Вот тебе список с названием деталей, которые пригодятся нам для капремонта движков. Твоя задача достать эти детали, выбрать из них самые пригодные и разложить вон на том верстаке. Если понадобится помощь или какой инструмент обращайся к тому парню в смешной шляпе.
Саша показал на парня, сидящего верхом на моторе и самозабвенно вращающего торцевым ключом. От напряжения он высунул язык в уголок рта. На нем действительно была одета шляпа с полями, как у тирольских певцов.
– Он всегда ее носит?
– Мне стало интересно.
– Я думаю, что он спит в ней.
Я приступил к работе. Постепенно руки вспомнили, как правильно держать инструмент и работа пошла. Я так увлекся ею, что поймал себя на мысли, будто снова нахожусь на автопредприятии в родном городе. Пневматический инструмент так же гремел 'трещетками', молотки шарашили по заржавевшим рычагам, автомеханики, время от времени роняли ключи на пол и громко ругались на это. Я на минутку представил, что все так и есть, и меня окатила волна умиротворяющей ностальгии. Как счастливы мы были тогда, и как этого не понимали.
Не успел я как следует устать, а тем более проголодаться, зазвенел звонок и народ, как по мановению волшебной палочки сложил инструмент и двинулся к умывальнику.
– Отбой, Сергей. Война войной, а обед по расписанию. Иди за нами, иначе останешься голодным.
Я уже не стал им рассказывать, как это быть голодным. Мне определенно нравилось здесь работать, не успел устать, уже пора прерываться на трапезу.
Обед происходил на чистом воздухе, во временном строении, наподобие сельских станов. К нему стекались люди из нескольких смежных цехов. В воздухе уже стоял приятный аромат. Несколько женщин накладывали еду из бочков. Каждый мужчина подходящий за едой, считал своим долгом сказать комплимент или шутку. Казалось, что за просто так женщины его непременно обделят обедом. Когда дошла моя очередь получить свою порцию, я смущенно промолчал. Но в глазах накладывающей мне еду женщины я увидел столько жалости. Ясно, что она предназначалась моему тощему внешнему виду, усугублявшемуся висевшем на мне мешком комбинезоне. В общем, мне наложили больше всех, что не прошло незамеченным у моих новых коллег по работе.
– Будете возмущаться, еще меньше буду накладывать.
– Грозно сказала сердобольная женщина.
– Да об некоторые ваши хари поросят убивать можно, а вы все завидуете этому пареньку. Его же сейчас ветром сдует. Я ему и наложила побольше, чтоб к земле тянуло.
Все засмеялись, глядя на меня. Мне каша чуть поперек горла не стала, от такого внимания. Как я ни старался, но не смог доесть до конца. Мой усохший желудок не вмещал в себя такие объемы.
Все, кроме меня, несли назад пустые тарелки, а мне было так неудобно идти с остатками еды. Меня выручил тот парень в смешной шляпе.