Апокалипсис в шляпе, заместо кролика
Шрифт:
– Если вас это не затруднит, – обращается к Пашке незнакомец, – положите любую на ваш выбор руку на стол, открытой ладонью вверх. – Пашка для начала смотрит на свои руки, затем взглядом обращается за помощью к Анюте, имеющей право совещательного голоса, и, не получив от неё запрета на этот, возможно опасный и связанный с жизнью трюк со своей рукой (а вдруг этот тип сейчас закинет на его ладонь жгучего скорпиона – а в этом и будет состоять его фокус: тараканы, всегда платившие за его обед, все из карманов разбежались, вот он и разозлился, решив использовать скорпиона, чтобы нанести вред репутации этого заведения – а Пашка всего лишь сопутствующая жертва его мстительности), вздохнув, кладёт на стол перед собой правую руку.
– Прекрасно. – Посмотрев на руку, а затем на Пашку, как Пашке показалось, плотоядным взглядом, проговорил незнакомец. После чего незнакомец лезет во внутренний карман своего пиджака, – на этом моменте Пашка напрягся и даже слега зажмурил глаза, в ожидании шипящего скорпиона, – и вынимает оттуда… Сразу и не разглядеть, так вынутая им вещь мала, что за предмет округлой формы. На который теперь обращено всё внимание сидящих людей за столом, где только один человек, и кто это, совсем не трудно догадаться, не задаётся вопросом: Что это?
– Вроде простой, самый обыкновенный шарик, а сейчас вызывает столько к себе внимания и вопросов, стоило мне придать ему, даже и не озвученное мной значение. – Искоса смотря на своих визави, в глазах которых стояло нескрываемое любопытство, взялся за своё объяснение незнакомец. – А ведь быть может, в нём никакой загадки и нет. Это простая бусинка от детского ожерелья, которые так недолговечны, и в руках ребёнка имеет больше ценности в разобранном состоянии. А я вот, собираясь сегодня выйти прогуляться, – мне настоятельно рекомендовали врачи прогулки на свежем воздухе, – чуть было не налетел на вырванную из своего первоначального контекста, ожерелья, эту бусинку. И если бы я её вовремя не заметил, то я, наверное, прямо там, у себя в прихожей, смог познать мир, не просто с перевёрнутого положения (нет ничего легче, встать на голову и посмотреть на мир в перевёрнутом положении), а у меня бы все акценты и значения в голове в один момент сместились в другую сторону, – я бы понял ценность жизни и стал бы её не проживать, а ценя каждый её миг, чувствовать свою жизнь, – и я с новым взглядом посмотрел на свою, как оказывается, совсем не серую жизнь. – Незнакомец сделал необходимую ему и всем паузу, чтобы закрепить в своей памяти тот знаковый и во многом мог бы стать переломным момент, когда незнакомец чуть не наступил на эту бусинку и не полетел затылком об пол.
– Но судьба на мой счёт имела другие планы и распорядилась так, что я её обнаружил, прежде чем на неё наскочил. – Сказал незнакомец, как только посчитал, что все поняли ту мысль, которую он хотел довести до всех. – И вот она здесь, перед вами, и мне кажется, что совсем не случайно. А так я вообще, сторонник того, что случайных вещей не бывает, и если мне на глаза попалась эта, вроде совсем уж мелочь, то это что-то, да должно значить. И как оказывается, то и для неё существует своё знаковое предназначение. – Сказал незнакомец, многозначительно посмотрев на Пашку, которого вся эта таинственность на свой счёт начала напрягать.
– И что он там ещё задумал? – еле сдерживая волнение, вопросил себя Пашка, с ненавистью глядя на эту бусинку в руках незнакомца.
А незнакомец тем временем продолжает свои рассуждения, которые видимо должны затуманить собой мысли, как минимум Пашки, того, кто выступает в качестве испытуемого, и на первое время отвлечь от главного трюка – незнакомец в это время, под столом, изловчившись ногами, проводит хитрые манипуляции с их обувью. Он завязывает шнурки на их обуви между собой. И вот когда его трюк за столом будет в самом разгаре, то незнакомец потребует от них встать на ноги.
– Я должен произнести способствующее выполнению фокуса заклинание. – Напустив на себя загадочности и важности, а на Пашку с Анютой тумана в виде сигаретного дыма (он в специальных типа целях закурит, хотя у Пашки на этот счёт другое мнение – наглец из наглецов этот фокусник, под видом демонстрации фокуса, решивший покурить за их счёт, не выходя из зала кафе; а все между прочим ругаются), заявит незнакомец. – А это заклинание не из простых, а из тех, за которыми охотятся люди с задатками магов. И если кто-то из них об этом прознает, то совсем не исключено, что у них непременно возникнут вопроса требовательного характера к вам. Так что попрошу вас встать на ноги, чтобы отдалиться от произносимых мной магических слов. Но Пашка этого фокусника уже на половину раскусил, и он не спешит по первому его слову бежать и выполнять его поручения.
– Что-то у меня все эти ваши фокусы вызывают большое сомнение. – Заявил Пашка, крепясь в своих заслезившихся от терпкого дыма глазах, который на него напускал незнакомец. Но Пашка держался и не сводил с него своего взгляда. – И что будет, если я отвечу отказом на ваше предложение? – с явным вызовом вопрошает Пашка. Но незнакомец и бровью не повёл в ответ на эту выходку Пашки. И он только передвинул сигарету из одного уголка рта в другой и небрежным тоном говорит.
– Что ж, это ваш выбор. Я всего лишь хотел вас оградить от сложного характера последствий, которые непременно для вас настанут, если вы услышите это моё заклинание. – На этом моменте незнакомец пододвигает в упор к столу и с позывом на откровенность, тихо говорит Пашке. – Вы по приходу сюда, не заметили сидящих за третьим от входа столиком, типов угрожающего вида? – И как выясняется, то, и Пашка, и побледневшая в лице Анюта, ухватившаяся за его руку, не только заметили этих жутких типов, но и сделали на их счёт некоторые выводы, не сложные для понимания людьми, скажем так, не слишком отважных.
– Так вот, – продолжает незнакомец, как только убеждается в том, что его слова нашли отклик в душах своих слушателей, – это Валтасар со своим помощником. А кем по сути является Валтасар, то об этом лучше не знать людям смертным. – Зловеще и так страшно сказал это незнакомец, что Анюта, всё это время молчавшая, за что она заслужила уважение в глазах незнакомца, в нервном возбуждении не сдержалась и попросила незнакомца об этом не говорить, раз этот Вальтасар столь предубеждён против людей смертных. После чего она крепко так смотрит на Пашку, – а он чуть ранее уже понял, как она относится к этому его упрямству и проявлению ребячества: она ещё крепко так ущипнула его за руку, – и пока по-хорошему, как это все поняли, ему говорит.
– Вы, Порфирий Петрович, давайте уж, не выделывайтесь так (это уж потом, когда большой опасности для нас не будет, я от вас ожидаю такого рода отношения в мою сторону), и слушайте то, что вам люди умные говорят. – Тоном голоса, не терпящего возражений, проговорила Анюта. И Пашка не может ей ни в чём отказать, а тем более перечить на этом тёплом этапе их отношений. Но при этом он и показывать себя совсем ручным не имеет права, и он должен хотя бы продемонстрировать борьбу в лице, где в нём борется долг перед своей прекрасной спутницей и его мужественность, для которой все эти Валтасары и другого рода бандитские рожи, не представляют особой проблемы.
– Я бы им всем сказал, где я их всех вертел. – Заявил бы Пашка. – Но здесь присутствуют дамы чувствительного возраста и характера, у которых и головы могут закружиться, услышь они эти мои позволения в адрес этих морд, так что я умолчу эти заслуженные в их адрес формулировки.
Но Пашка живёт не одним днём и он, как минимум, заглядывает в завтра, которое будет его радовать, если он послушается совета Анюты, и он всё это не заявляет, а он со смиренным, но не смирившимся взглядом смотрит на незнакомца. А тот, больше не желая тратить время на все эти препирания, в один выдох и при этом очень жёстко, отдаёт команду: «А ну, подъём!». И Пашка с Анютой, явно захваченные врасплох такой неожиданной переменой в незнакомце, подскакивают на ноги и тут же соскакивают со своих связанных ног, и вместе со своими стульями, за спинки которых они успели ухватиться, к полнейшему восхищению местной публики, кубарем летят на пол.