Апокалипсис
Шрифт:
— Это ваша девочка, мистер? — спросил кто-то.
Тревин прижал ее к себе. Маленькие ручки вцепились в край его мундира.
— Я десять лет не видел ребенка, — сказал другой голос.
Фонари сдвинулись ближе. Жена старого фермера шагнула в круг с просветлевшим лицом.
— Можно мне взять твою малышку на руки, сынок? Можно ее подержать? — Она протянула дрожащие руки.
— Я дам вам пятьдесят баксов, если позволите подержать ее на руках, — сказал кто-то из-за стены огней.
Тревин медленно повернулся в кругу фонарей и снова увидел перед собой лицо старухи. Перед его глазами возникла картина, сперва смутная, но проявляющаяся с каждой секундой.
Колыбелька! Такая штуковина, которая крутится с музыкой — как ее там? — мобиль! Маленькое кресло-качалка. Детские песенки. И они ездят из города в город. А на баннерах написано: "ПОСЛЕДНЯЯ МАЛЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА О-ФОРМЫ", и они будут платить, еще как будут, и выстраиваться в очереди! Деньги посыплются дождем!
Тревин оторвал от себя вцепившуюся в его мундир Каприс.
— Все хорошо, милая. Тетя хорошая, она просто возьмет тебя на ручки. Я здесь.
Каприс смотрела на него с нескрываемым отчаянием. Может, и она уже видела трейлер с детской? И баннеры, и бесконечные очереди в маленьких городках?
Старая женщина приняла Каприс на руки, как драгоценную вазу.
Все хорошо, маленькая. Все хорошо. — Она обернулась к Тревину. По ее щекам катились слезы. — Я всегда мечтала вот о такой внучке! Она у вас еще не говорит? Я целую вечность не слышала детского голоса. Она не говорит?
— Ну, Каприс, милая, скажи что-нибудь доброй тете.
Каприс поймала его взгляд. Даже в свете фонарей он видел ледяную голубизну ее глаз. Сколько ночей подряд, гоня по трассе, он слышал ее язвительный голос. "Продолжать нерентабельно, — говорил этот голосок двухлетки. — Пора признать неизбежное".
Она смотрела на него, губы у нее дрожали. Она подтянула кулачок к лицу. Все замерли. Тревин не слышал даже дыхания.
Каприс засунула в рот большой палец.
— Папа, — проговорила она с пальцем во рту. — Страшно, папа!
Тревин вздрогнул и вымученно улыбнулся:
— Ты моя умница.
— Папа, страшно!
На холме скулила тигрозель, а внизу, за дамбой, почти невидимая в свете фар, журчала и всхлипывала Миссисипи.
Ричард Кэдри
Апокалиптический натюрморт
Ричард Кэдри — штор шести романов, в числе которых "Явление ангела" ("Angel Scene"), "Сорокопут" ("Butcher Bird") и "Метрофаг" ("Metrophage"), представляющий собой квинтэссенцию жанра киберпанк. Рассказы писателя печатались во многих сборниках, а также в журналах "Asimov's", "Interzone", "Omni" и "Wired".
"Апокалиптический натюрморт" впервые был опубликован в электронном журнале "The Infinite Matrix". В данную антологию вошла более поздняя, дополненная версия произведения.
По словам Ричарда Кэдри, замысел возник у него под влиянием сна, в котором он видел, как в свете прожекторов со дна канала поднимают останки утонувшей лошади. Писатель решил сделать этот образ частью беглой зарисовки обреченного мира, где у людей нет будущего, однако они продолжают по инерции работать, чтобы скоротать время, тщетно пытаются навести порядок после апокалипсиса.
Со дна канала поднимают еще одну утонувшую лошадь. Ее гнедой бок покрыт неоново-розовым налетом фреона.
Каждую ночь все новые трещины и разломы наполняются бурлящей жижей, пробившейся из-под земли. Фреон. Мазут. Тяжелая вода из захороненных ядерных реакторов. Каждый день в этом жутком месиве тонут ослабевшие от голода животные, тонут не по одному, а целыми десятками.
Небольшой дизельный кран с громким хлюпаньем вытягивает из маслянистой жижи обмякшее, словно тряпичное, тело мертвой лошади и аккуратно кладет на берег, где лежат прочие останки, найденные сегодня. В голубоватом свете прожекторов мы аккуратно сортируем трупы: людские складываем отдельно, животных подразделяем на млекопитающих и прочих, потом прочих — на позвоночных и беспозвоночных и так далее.
На заре моей карьеры в информационно-поисковой службе мне, помнится, поручили просматривать уцелевшие документы в разрушенных правительственных зданиях, заброшенных библиотеках и книжных магазинах. Однажды в каком-то подвале я нашел настоящий полицейский архив — все стены там были увешаны фотографиями задержанных в профиль и анфас, а также снимками с мест убийств и изнасилований. В другой раз я оказался в бывшем здании управления налоговой службы — там, по-видимому, один из разгневанных налогоплательщиков дошел до того, что выпотрошил инспектора, а потом бросил его внутренности на планшет ксерокса и приступил к копированию. В результате моему взору предстал кабинет, доверху заваленный распечатками, на которых красовались зернистые изображения печени, кишечника и прочих органов несчастного клерка.
Из магазина для взрослых я, помнится, принес разбухшие от воды эротические игрушки и старые выпуски порнографических журналов. Почему бы и нет? Ведь начальство велело мне собирать все, что кажется полезным. Свою добычу я и прочие сотрудники складывали в одну большую кучу, а сортировкой занималась информационно-классификационная служба.
Мне кажется, я бы легче смирился с происходящим, если бы причиной всему была, например, мировая война. Или пандемия. Или глобальная катастрофа вроде Чернобыля. Хоть какое-нибудь обстоятельство, которым мы могли бы оправдаться, сказав: "Вот она — подлинная причина конца света". Однако оправдания нет.
Апокалипсис начался в Нью-Йорке. Впрочем, это мог быть и Лондон. Или, скажем, Мумбаи. На перекрестке столкнулись машины — так, небольшая авария, ничего особенного. Из-за этой аварии кто-то там пропустил совещание, так что кто-то другой не смог отправить факс, и в результате еще кто-то не успел на самолет. Тот, кто опаздывал на самолет, принялся было кричать на таксиста — как вдруг получил пулю в лоб. А того, кто стрелял, так и не нашли. Из-за этого убийства поднялась шумиха, разгорелись общественные беспорядки. По телевидению, разумеется, тут же начались круглосуточные прямые трансляции с мест событий — дикая злоба бесчинствующих толп, демонстрируемая на экранах, оказалась заразна, эпидемия ненависти охватила всю страну от штата Мэн до самых Гавайев. А когда репортажи стали передавать спутники, безумство распространилось по всей планете.
В аэропорту Вантаа в Хельсинки протестующие носильщики и проститутки принялись выбрасывать кофейные автоматы из окон третьего этажа прямо на автостоянку. В результате инцидента погиб испанский дипломат. В Шанхае рабочие и студенты стали громить игорные дома, недавно построенные на побережье, — бунтовщики сожгли дотла несколько лучших казино, а все найденные там деньги (миллиарды йен) выбросили в море. В Новом Орлеане подростки осквернили местное кладбище: разворотив склепы, они привязали к трупам веревки и забавы ради таскали их за собой по улицам города.