Аполлон
Шрифт:
– Я не расслышал ответ, и когда все случилось… когда я лежал на асфальте, парализованный, захлебываясь болью, посреди обступивших меня зевак, я увидел Кэрри. Она смотрела на меня сквозь слезы. Совсем, как ты сейчас. Я помню ее красивые глаза, смешную челку, нелепую бабочку в волосах.
– Ари шумно вздыхает, опуская ресницы,и я замечаю, как непроизвольно поверх одеяла ее ладонь накрывает живот. Мое сердце бешено бьётся в груди и, несомненно, ее тоже. Это мгновение не описать словами, и я никому не пожелаю пережить его. Я чувствую, как она борется, ментально, мысленно, физически. Ее эмоции, боль, страх, отчаяние хлещут сквозь меня, выворачивая внутренности, заставляя страдать вместе с ней.
«Она хочет, чтобы ты нашел ее, Марк. Я уверен, что дело в этом».
Она хочет,
– Она любит бабочек?
– хрипло спрашиваю я.
– Ее мама коллекционировала их, - тихо oтзывается Ари. – И выпорхнула, слово, бабочка из окна. Наверное, она забыла, что человек,и у нее нет крыльев…
– Не все люди способны выдерживать свалившиеся на них сложности.
– У нее было ради кого жить…. Но она не захотела. Дочери оказалось недостаточно. Кэрри осталась совсем одна. Она и сейчас одна.
– У нее есть ты, Ари.
Даже на расстоянии вытянутой руки я чувствую, как по ее телу проходит дрожь. Она открывает глаза, и я теряюсь в них, заражаясь ее безумием. Все мои грандиозные трагедии меркнут, уменьшаются до размера пыли. Я никогда не знал, что значат настоящие боль и горе.
– Меня тоже нет, – едва слышно шепчет она, придвигаясь ко мне ближе. В ее зрачках умещается мировой океан скорби, бездна отчаяния,и что-то еще… напоминающее смирение. Сердце застывает в груди, парализованное ее прямым сдирающим кожу взглядом,тонкая холодная ладонь касается моей щеки.
– Ты будешь скучать по мне, Марк Красавин. Я знаю, что будешь, – ее губы соленые от слез накрывают мои, воруя дыхание, переворачивая что-то внутри, зажигая, и, одновременно превращая в лед. Она целует меня так мучительно долго, нежно, но со свойственной только Ари настойчивостью и уверенностью. Обхватывает мое лицо, глубоко заталкивая свой язык в мой рот, дрожа всем телом и задыхаясь от желания. Я откидываюсь на спину, отзываясь на ее жадный призыв, и она с нетерпеливым стоном забирaется сверху; шаловливая улыбка, мокрые от слез щеки, бездонный взгляд, в котором так легко потеряться и сойти с ума. Я позволяю ей делать все, что она хочет. А Ари всегда хочет очень много и очень долго. Всю ночь напролет, до рассвета и полного изнеможения. Так и происходит. Вымoтанные, обессиленные настолько, что не в состоянии доползти до душа мы отлипаем друг от друга, когда первые лучи забираются в номер. Ари быстро засыпает, свернувшись под моим боком, закинув на меня ногу,и, прижимаясь лицом к покрытому цветными татуировками бицепсу. Одна ее ладонь на моем прессе, другая в волосах. Я в кольце ее рук и ног, в плену свойственного только этой девушке аромата секса и безумия. И я впервые растерян так, что мне нечего сказать даже самoму себе.
Я не могу ее спасти, я не знаю, как. Она мирно сопит и во сне выглядит хрупкой и безмятежной, но это лишь иллюзия. Проблемы никогда не исчезнут, они вернутся, как только Ари откроет глаза. Возможно, я боюсь, что не справлюсь или во мне вновь проснется эгоистичный ублюдок, но как Марк Красавин может помочь Каролин веруться, снова стать собой, если он сам не знает, кто он? И чего хочет от жизни? ри чертовски права, и мне кажется, она знает меня гораздо лучше, чем я сам.
Но я попытаюсь, чёрт возьми. Слишком многие отворачивались от нее, не хотели замечать и слушать. Она подошла слишком близко, и я знаю, что моя жизнь станет бесцветной без Ари Миллер с ее выходками и острым язычком. Что-то пробормотав во сне, Ари смещает руку на мой член, и я со смешком возвращаю ее ладонь обратно. Ненасытная….
Я когда-нибудь говорил, что безумные девушки самые горячие и дикие любовницы? Никаких тормозов и полная вакханалия. Наверное, меня притягивает в них эта откровенная потребность брать все и, как можно больше. Как в жизни,так и в сексе. И для меня давно не секрет, что они тоже меня обожают, вовлекая в свой хоровод сумасшествия, вседозволенности и разнузданного разврата. Почему? Наверное, чувствуют, что я такой же. Во мне нет и никогда не было ничего нормального, стандартного, степенного. ордиться нечем, я не оригинал и не какой-то особеный, необыкновеный парень. Во мне нет ничего, за что можно полюбить, возвести в ранг кумира,и те, кто делают это, просто дают волю фантазии, принимaя желаемое за действительное.
ГЛАВА 11
Семь лет назад
Кэрри
– Ари, ты спишь? – стучу, но не вхожу сразу, решив подождать ответа. За дверью гробовая тишина, ни единого звука. Наверное, спит без задних ног и плевать ей, что у нее через два часа пара в университете. Снова ударяю по деревянному полотну костяшками пальцев,тяжело вздохнув. Почему я такая неуверенная? Это моя квартира, и значит мне вовсе необязательно стучаться. Но один единственный раз, когда я так сделала,то застукала Ари сразу с двумя парнями. Очень малопpиятное зрелище. Оно потрясло меня до глубины души,и я неделю не могла смотреть на подругу без отвращения. Я даже осмелилась попросить ее собрать свои вещи и уйти, но она рассказала мне очередную байку о том, как ей что-то подмешали в алкогольный напиток,и она не осознавала происходящее. Да, конечно, у нее просто двоилось в глазах и других местах тоже. В общем, я все-таки смогла со временем забыть о неприятном эпизоде, да и Ари стала потише. Пока не появился ее новый парень. Он не понравился мне сразу. Смазливый, мускулистый, а в глазах такая злость, что хотелось каждый раз сбежать подальше, когда Ариана его приводила к нам. И взгляд у него неприятный. Так и шарит по телу. А что на меня смотреть? Особенно, когда красавица Ари под бoком. Она подобрала его на какой-то вечеринке и частенько притаскивала на ночь, причем я в это время, как правило, спала и не могла выставить его прочь. Да, я бы, наверное, и не нашла в себе храбрости послать парня подруги куда подальше.
– Ари, я захожу, – чуть громче говорю я. У меня тихий голос и на съёмoчной площадке меня обычно никто не слышит, да и в университете тоже. Я привыкла разговаривать сама с собой, задавать вопросы, отвечать. Это было бы смешно, не будь так грустно. Предсказуемо не дождавшись никакого отклика, я нажимаю на дверую ручку и захожу, надеясь, что подруга на этот раз пришла одна. В коридоре я заметила только ее пару обуви, нo с нового парня ри станется и в ботинках в кровать завалиться.
Сегодня мне повезло. ри одна в постели и никаких признаков присутствия Тимура Амиева (так зовут ее бойфренда) я не наблюдаю. Зато в спальне остро ощущается запах алкоголя. Накрывшись одеялом с головой, Ариана громко сопит и, по всей видимости, смотрит десятый сон. Похоже, у кого-то снова была весёлая ночка, пока я почти до утра редактировала сценарий и делала проекты в универ для нас обеих.
– Ари, – присев на край кровати, я тихонько толкаю ее в плечо, сдёргиваю одеяло, убирая с лица рыжие пряди и застываю от ужаса, заметив почерневший кровоподтёк на шее и огромный синяк на скуле. Мои пальцы задрожали,из груди вырвался судорожный вздох. От кожи Арианы исходит горячий жар, лоб покрыт испариной. То, что показалось в начале сопением, оказалось грудными хрипами.
– риана! риана! Что произошло, черт возьми! – обезумев от паники, я начинаю трясти подругу за плечи. Она с трудом открывает опухшие веки и смотрит на меня мутным, воспаленным взглядом.
– Не ори, Кэрр, голова трещит, - шипит Ари и вдруг сильно, до боли и синяков, вцепляется в мои плечи, а затем утыкается в грудь и в голос начинает рыдать, как раненое животное. Я крепко обнимаю ее в ответ и тоже принимаюсь плакать, потому что никогда не видела свою сумасбродную подругу такой… разбитой, уничтоенной. Мы провыли с ней пару минут, а потом одновременно затихли, время от времени всxлипывая.
– Я упала с мотоцикла. Он не трoгал меня, - хрипло проговаривает ри, освобождаясь из моих объятий. Она подтягивает колени к груди и накрывает их одеялом.