Аполлоша
Шрифт:
– Не сегодня. За рулем.
Она благодарно улыбнулась, попрощалась и ушла. Теперь оставалось набраться терпения и ждать. Инга была почему-то уверена, что Варлам легко может выйти на связь с Босей. Или ей хотелось так думать?
Он позвонил на следующий день вечером, когда уже собиралась спать. Через час приехал. Ни о чем не спросил. Ночь безумного, невообразимого счастья… Утром, за поздним завтраком, она рассказала все, что знала.
Глава четвертая. Любашу и утиста выводят из игры
Любовь Андреевна сидела со скорбным видом, уставясь в пол. Заветные,
– Любочка, такое дело: игра окончена. Наши возможности исчерпаны. Биржа для нас с Георгием закрывается. Соответственно и для вас с Костиком тоже. Завтра приходи, пожалуйста, с паспортом к одиннадцати к своей конторе, мы с Гошей будем тебя ждать. Забираем деньги. Понимаю, ты надеялась грести и грести, пока биржа не лопнет или, не дай бог, социализм не вернется. Мы тоже, Любаня. Но что делать! Ты получишь свой миллион, как и обещано. В сумме ты очень хорошо заработала, согласись. Ты теперь богата. Остаемся друзьями, как и были. Мы тебя любим. Спасибо за партнерство. И молчок, как договорились. Никому ни слова, иначе будут у всех у нас большие неприятности.
Гоша молчал. Профессиональный филологический слух на русскую речь позволял сделать вывод, что стиль изложения у Игната меняется. И сама речь тоже. Она становится точной, лаконичной, внушительной, утрачивает жаргон и слова-паразиты. Она все больше напоминает речь образованного, рационального бизнесмена.
Но Гоша не предполагал, что Игнат таким образом станет говорить с Любочкой. Он ожидал большей теплоты.
– Все ясно, Игнатуля. Я благодарна, вы мне очень помогли, очень… Всех денег не заработаешь…
Явился Утист. Они специально не развели его по времени с Любашей, чтобы ни у кого из них не возникло подозрений в несправедливом распределении доходов. Договорились, что с ним объяснится Гоша.
Георгий Арнольдович был дипломатичнее, мягче, напустил туману насчет обстоятельств вокруг биржи, слегка приправил свою речь философскими мотивами, а закончил прагматично: «Завтра, в четыре часа, ждем тебя у входа в твою брокерскую контору. Паспорт не забудь. Миллион получишь сразу. До дому тебя довезем. Маме и вообще никому ничего не говори, пожалуйста, как и условились. Положи на книжку или в сейфовую ячейку банка. Потом решишь, что с деньгами делать…
– Костик знает, – вдруг произнес Утист, не выказав никакого огорчения или удивления. – Спасибо вам большое, вы Костику устроили счастье личной жизни. Он женится, и родятся дети. Мама перестанет работать, будет нянчить внуков. А Костик будет рисовать.
– Вот и славно! – заключил Игнат и разлил шампанское, а Костику сок.
Утист чокнулся, выпил со всеми, поставил бокал на стол и вдруг тихо произнес:
– Костик никому ничего не скажет, он хорошо понимает, что это очень опасно. Костик посчитал вероятность такой игры, которую мы осуществляли. Вероятность приблизительно один к десяти в восьмой степени. Это как миллиард раз выстрелить с руки из пистолета со ста метров пуля в пулю.
Он сделал паузу, задумался и добавил:
– На такое сам человек не способен…
После этих слов сидевшую тихо Любашу поразила дикая догадка, и ей стало страшно.
Костику
Он приобрел это миниатюрное устройство на Митинском рынке еще накануне апрельских посиделок, потому что не понимал, как…
Он должен был понять, как… Его это мучило, донимало. Стала часто болеть голова.
В тот вечер всеобщего первоапрельского торжества ему удалось незаметно подсунуть металлическую капсулу размером с перепелиное яйцо между задней ножкой дивана в Игнатовом кабинете и кромкой плинтуса.
Примитивный «шпионский» записывающий элемент включался метров с сорока по сигналу с пульта типа автомобильной сигнализации. Был достаточно чувствительным и писал восемь часов. Третьего апреля ранним утром, за два часа до начала торгов Костик специально подъехал к дому Игнатия Васильевича и, поднявшись на один этаж, привел в действие машинку. Решил, что заберет, как только представится случай. Придумает предлог, подъедет и заберет. Но случай представился только через месяц, когда собрались по поводу майских праздников.
За несколько последующих дней операция «Жатва», как назвал ее неузнаваемо энергичный и деловитый Игнат, была завершена.
На Гошином задрипанном «жигуленке» (он терпеть его не мог, пользовался крайне редко, для транспортировки какого-нибудь груза. Драндулет покоился в «ракушке» в районе Таганки, приобретен был десять лет назад у спившегося коллеги по дешевке) – так вот, на этом неприметном, но на ходу автомобильчике компания перевезла и упаковала в две сейфовые ячейки в двух разных солидных банках (опять Игнатова предосторожность) сорок пять миллионов рублей. После всех расчетов Любаша и Костик развезены были по домам: тот же Игнат решил, что даже в отношении «соучастников» конспирация не помешает…
На следующее утро Любовь Андреевна запечатлела на фотокамеру несколько фарфоровых фигурок еще советских времен, обитавших у нее дома. Потом заехала в центр, в антикварный салон. Для видимости постояла у стендов и прилавка и с любезного разрешения продавца сделала несколько снимков двух бронзовых (размером с того, в шкафу) подсвечников в виде фигурок мальчиков-пажей. («Понравились, хочу с мужем посоветоваться, а его в магазин не вытащишь!») Небрежно как могла поинтересовалась ценой и веком. Оказалось, конец девятнадцатого, по триста тысяч штука. И лишь после этого – в фотоателье, где сразу на перегнали на компьютер. Так она решила слегка подпудрить мозги тем, кто увидит снимки после печати. Что-то подсказывало ей, что отдавать только два кадра этой странной, волнующей Игнатовой статуэтки – неосторожно, не стоит.
Костик с утра отправился по другим магазинам – ювелирным. Подолгу рассматривал кольца с драгоценными камнями, ни разу не поинтересовавшись ценой. Ни одно не показалось подходящим для ее пальца, чтобы хорошо выглядело рядом с обручальным. К исходу дня в маленьком салоне в районе Кузнецкого моста он с безнадежным видом крутил в руках, одно за другим, очередные кольца. Девушка-продавец с трудом сохраняла терпение. Все мимо. В расстроенных чувствах он собрался было домой, как вдруг…