Апостол Павел в свете Посланий
Шрифт:
Но упоминание того, «что мы сами работали», «чтобы не отягощать никого» вновь ненавязчиво противопоставляет его собственное поведение поведению Апостолов, являющихся «с важностью». Возможно, здесь вновь проявляется внутренняя неуверенность, нуждающаяся в неустанности подкрепления благостью собственных поступков.
Заключает рассматриваемый фрагмент Послания подобное судебному вердикту заключение: «Свидетели вы и Бог, как свято и правильно и безукоризненно поступали мы перед вами, верующими, и потому вы знаете, как каждого из вас, как отец детей своих мы просили и убеждали и умоляли поступать достойно Бога, призвавшего вас в Свое Царство и славу» (2:10–13). Т. е. вновь явное попытка оправдания.
Отметим: «вы знаете», повторы «и …и…и» – чисто ораторские повторы, сопровождающие всё Послание, свидетельствующие об отсутствии последующей обработки текста, после его озвучивания. О том же говорят и очевидная
Здесь мы отметим приоткрытую Павлом особенность его проповеднической практики: он описывает особенности своей индивидуальной работы с каждым неофитом, с «каждым из вас», «как каждого из вас» он убеждал вести себя достойно Бога с упорством Отца, заботящегося о будущем «детей своих». Т. е. вновь появляется метафора семейной атмосферы. Очевидно, что основной упор в своей проповеди делал на индивидуальное общение, а не на митинговые выступления. И можно лишь склониться перед упорством воли в трудном «подвиге» сотворения «нового человека».
Выражение обуревающих чувств Павла следует в благодарствии за признание тождественности его благовестия слову Божиему, т. е. самой истине, и тем самым поднимает и статус Павлова благовестия до уровня непреложной истины: «Посему и мы непрестанно благодарим Бога, что приняв от нас слышанное слово Божие, вы приняли не как слово человеческое, но как слово Божие, – каково оно есть по истине, – которое и действует в вас, верующих» (2:13).
Следующий поворот в мыслях Павла отсылает нас к оценке положения в общинах фессалоникийских сравнительно с гонениями церквей иудейских, уравнивая в качестве равнозначных гонения от местных «единоплеменников» с гонениями иудеев, «убивших и Господа Иисуса и его пророков и нас изгнавших и Богу не угождавших и всем человекам противящихся». Которые, к тому же, «препятствуют нам говорить язычникам, чтобы спаслись» (2:14–16). Словом перечисление всех напастей и неприятностей, выплеснувшихся на Павла в данный момент, используя в качестве исходного близкое ментальности Павла и наиболее болезненно им воспринимаемое положение христиан-евреев. Павел даже не задаётся вопросом, насколько будут воспринимаемы его сравнения для его собеседников; это вне его иудейского воспитания. Они должны разделять его горести и обиды.
Более того, он стремиться «с большим желанием… увидеть лице ваше», чтобы совместно преодолеть возникшие затруднения. К ним Павел не преминул отнести вечное противостояние со своими противниками, так и не назвав по имени, но отождествив их с иудеями, «убившими Господа Иисуса», и препятствующих «спасению язычников» и «через это наполнивших меру грехов своих». То, что «гнев» покарает их в обозримом будущем для Павла несомненно.
И вновь очередной переход к похвалам в адрес собеседников: Павлу необходимо чувствовать непрерывность поддержки в сложное для него время: «Ибо кто наша надежда, или радость, или венец похвалы? Не и вы ли пред Господом нашим Иисусом Христом в Его пришествие? Ибо вы – слава наша и радость» (2:19–20). «Венец похвалы» здесь адресуется «Господу нашему Иисусу Христу в день Его пришествия». Для Павла это особенный день, ибо именно в этот день он удостоится высшей для себя похвалы через спасенных благодаря его трудам. Второе Пришествие для него и личное событие.
А пока Павел возвращается к основной фигуре своего благовестия в обретённом успокоении и переходя к практическим моментам Послания.
Глава 3
Беспокоясь о создавшемся положении в церквях Фессалоникийских, он напоминает о своей тревоге по этому поводу и посылке «Тимофея, брата нашего и служителя Божиего», «чтобы утвердить вас и утешить в вере вашей, чтобы никто не поколебался в скорбях сих: ибо сами вы знаете, что так нам суждено» (3:1–3). Предопределённость страданий во имя веры, как говорилось неоднократно, для него стала привычной установкой, воспринимаемой в качестве дарованной свыше. И он старается приучить и фессалоникийцев к принятию в качестве такового своего будущего: «Ибо мы и тогда, когда были у вас, предсказывали вам, что будем страдать, как и случилось, и вы знаете» (3:4). Но Павла больше беспокоится о причинах возникших трудностей и он ищет их во внешних силах: «Потому и я, не теряя более, послал узнать о вере вашей, чтобы не искусил вас искуситель и не сделался тщетным труд наш» (3:5). Кого конкретно имел в виду в данном случае Павел остаётся за границами Послания, но это могут и конкретные люди и некие «демоны», наполняющие воздух своим отравляющим присутствием. Ибо он, как истинный еврей, разделял языческие народные представления о «нечистых», провоцирующих людей на свершение «греховных поступков», противных божественной воле. И Павел демонстрирует свой изначальный фатализм: «вы знаете, что так нам суждено». Возможно, он продолжает свою аналогию с гонениями «церквей иудейских».
Но Тимофей, как с облегчением сообщает Павел, «принес нам добрую весть о вере и любви вашей и что вы всегда имеете добрую память о нас, желая нас видеть, как и мы вас, то мы, при всей скорби и нужде нашей утешились вами, братие, ради вашей веры» (3:6–7). Облегчение, испытываемое Павлом, вполне закономерно и понятно, особенно на фоне ситуации в Коринфе, о чём, возможно, напоминают звучащие рефреном строки «в скорбе и нужде нашей», сопровождающие его всю жизнь.
Отрадные вести из Фессалоник вызывают у Павла эмоциональный отклик – молитву благодарствия: «какую благодарность можем мы воздать Богу за вас, за всю радость, которою мы радуемся о вас пред Богом нашим, ночь и день всеусердно молясь в том, чтобы видеть лице ваше и дополнять, чего не доставало вере вашей. Сам же Бог и Отец наш и Господь наш Иисус Христос да управят путь наш к вам» (3:9-11).
Из неё видно, насколько Павел нуждается в позитивности признания трудов своих. Он отказывается в ней от привычной позиции «быть сверху» в общении со своими «собратиями», он готов в своей радости стать с ними вровень, разделить её совместно с ними, забыть на время о «всех скорбях».
Но уже в следующей фразе, пройдя нахлынувшую слабость, он возвращается к исполнению роли наставника: «А вас Господь да исполнит и преисполнит любовью друг к другу и ко всем, какою мы исполнены к вам, чтобы утвердить сердца ваши непорочными во святыне пред Богом и Отцом нашим в пришествие Господа нашего Иисуса Христа со всеми святыми. Аминь» (3:12–13). Тон Павла почти официальный, он вновь соблюдает осознаваемую им дистанцию, отделяющую его с собеседниками, и использует полную титулатуру «Бога Отца нашего и Господа нашего Иисуса Христа», о пришествии которого он напоминает в конце каждой главы. По-видимому, напряженно ожидаемым.
Глава 4
Собственно, теперь и совершается переход к содержательной части Послания, после почти ритуального оборота: то, что вы делаете уже – хорошо, но при выполнении наших указаний будете делать ещё лучше. И не сомневаясь, продолжает: «Ибо вы знаете, какие предписания мы дали вам от Господа Иисуса. Ибо воля Божия есть освящение ваше», (4:2–3) – в полном убеждении знания воли Божией, переданной через Господа Иисуса.
Замечание: по поводу «призвал вас Господь в освящении». Сомнительно, чтобы термин «освящение» имел какое-нибудь значимое побуждение. Термин чисто иудейский и имел значение лишь для евреев с их культом чистоты пред принесением жертв в Храм. Для новообращённых христиан «к святости» нужно было ещё прийти, «выстрадать» её принятие. Реальность существования дистанции со своей паствой он чувствовал не вполне.
Для Павла основным знаковым отличием христианина на бытовом уровне являются новые этические принципы общежития между людьми, воспринимаемые в качестве «каждого», но в единстве существования общины («церкви») как целого. Побудительным мотивом к изменениям такого рода является «угождение Богу» согласно тем правилам, «какие мы дали вам заповеди от Господа Иисуса». И новые этические нормы формулируются Павлом по апофатическому принципу: не то, не так, как было. В качестве точки отталкивания естественно выбирается поведение язычников, реальное или предписываемое, но обязательно в негативном ракурсе: «Ибо воля Божия есть освящение свыше, чтобы воздерживались от блуда, чтобы каждый из вас умел соблюдать свой сосуд в святости и чести и не в страсти похотения, как язычники, не знавшие Бога; чтобы вы ни в чем не поступали с братом своим противозаконно и корыстолюбиво: потому что Господь – мститель за все это» (4:3–6). Собственно, эти заповеди не отличаются от привычных верхозаветных. Да и диктуются они от имени Бога Отца, сохраняющего грозные черты карателя – мстителя за нарушение воли Его. Хотя Павел и передаёт эти функции здесь Господу.
Павел старается привить бывшим язычникам навыки их исполнения не под страхом нарушения воли Божией, но в качестве внутренней добровольности к побуждению их исполнения. Т. е. меняются не сами заповеди, но характер побудительности к их исполнения. Но еврею Павлу напоминание о наказании не кажется излишним. Да и его адресатам оно вполне понятно.
«Ибо призывает нас Бог не к нечистоте, но к святости. Итак, непокорный непокорен не человеку, но Богу, который и дал нам Духа Своего Святого» (4:7–8). Который, заметим, судя по тексту, и является исполнителем воли Бога. Не очень ясного: Отца или Христа, с которым, обычно, связывается Дух Святой.