Апостол Судьбы
Шрифт:
На широком подоконнике пластикового окна - единственная дорогая вещь, сохранившаяся в доме - сидел молодой мужчина. Трезвый и опрятный, со стильной стрижкой, в серых джинсах и чёрном худи с закатанными рукавами. Он наблюдал за Полиной пассивно насмешливым взглядом.
– Терпишь вот, терпишь… а конца и края-то всё нет и нет, - беспечно говорил он. Полина ещё усерднее заскребла губкой по тарелке.
– И так будет продолжаться ещё о-о-очень долго. Того и гляди, сама пить начнёшь, с ней на пару. Станешь вот такой же страшной, вонючей, беззубой, с пропитым и прокуренным голосом. Да-да… Вот
Тарелка чуть не выпала из рук. Девушка неуклюже поймала её, положила в грязную груду, низко склонила голову и заплакала.
– Плачь, не плачь - ничего не изменится, - безжалостно отрезал парень, с кислой улыбкой покачав головой.
– А всё она. Всё из-за этой грязной алкоголички, которая только и делает, что ломает тебе жизнь. Да, это всё она… Вот бы она сдохла!
Полина горько всхлипнула и принялась умывать заплаканное лицо.
– Ну ты ведь хочешь от неё избавиться. Отравить, задушить шарфом, столкнуть с лестницы…
– Господи, хватит, - прошептала девушка, замотав головой, и схватилась опять за посуду.
– Или воткнуть нож в её гнилую печёнку. Много-много раз втыкать в неё нож. Да-да, вот этот.
Дрожащей рукой Полина держала большой разделочный нож и завороженно осматривала лезвие, по которому медленно водила пальцами второй руки. Тот, кто сидел на подоконнике, лениво скривил губы в довольной усмешке.
В коридоре распахнулась дверь, и в квартиру ворвались пьяные голоса. Полина выронила столовый прибор и принялась усердно драить посуду.
Парень в худи понаблюдал, как тесную кухоньку наполняют алкоголики, рассаживаются за обставленный рюмками и закусками стол и расслабленно завалился спиной на оконное стекло.
– Ну что ж, заседание продолжается, господа присяжные заседатели… Заседание продолжается.
Глава 5 «Озарение свыше»
Я стоял на лестничной площадке и пытался сообразить, что делать дальше. Сколько у нас ещё есть времени, чтобы вмешаться в дела этой… с позволения сказать, неблагополучной семьи, пока не случилась катастрофа? Следует ли вернуться к ребятам и всё обсудить или лучше поторопиться, стучать в дверь и действовать наобум, как я периодически и поступаю, получая в итоге по шапке от других апостолов? Наверное, лучше Антону узнать, что я почувствовал приближение смерти. Это всё-таки по его части.
Надев мокрые от растаявшего снега перчатки и шапку, я глубоко вздохнул и вышел в бурю.
До места, где намертво встала наша машина, я добирался минут пять и скоро увидел, что Патриота там нет. Выбрались, значит. Или кто подсобил. Хорошо, конечно, но где мне их теперь искать?
Только сейчас я вспомнил, что так и не включил телефон. Они, наверное, мне звонили уже раз десять и ещё столько же раз хлопнули себя по лбу. Хотя за столько лет должны были бы уже привыкнуть к моим заскокам и выходкам, к которым то и дело меня толкает необъяснимый внутренний зуд.
По уже известной причине пришлось зайти в ближайший подъезд. Там я вытащил из внутреннего кармана телефон, который уже относительно отогрелся от моей груди, включил его и скоро увидел два пропущенных от Дарьи и по нескольку от Игоря и Антона.
Недолго
– Ты наконец-то вспомнил, что телефон надо держать включённым?
– Тебе уже всё рассказали, да?
– мысленно почесал я затылок.
– О ваших подвигах разве что по новостям не говорят - репортёры в снегу застряли, – со всей иронией произнесла Дарья. – Вообще я звонила тебе, чтобы кое-что сказать.
– Я весь внимание, майн либе фюрер, – оживлённо отрапортовал я, но она мой энтузиазм не разделила и со всей серьёзностью сказала:
– Если хочешь помочь Полине, вам лучше поторопиться. То, что я увидела в её будущем, произойдёт уже сегодня. И возможно, очень скоро.
Я весь похолодел изнутри.
– Понял. Где ребята?
– Их кто-то выдернул из сугроба, и они отъехали обратно, на обочину. Там тебя ждут. Беги за ними, Антон обязательно должен присутствовать… там, - многозначительно добавила Дарья.
– Только не вздумайте больше заезжать на машине во дворы, сегодня полгорода встало.
Не теряя времени, я бежал в сторону дороги и, увидев наш Патриот, принялся на бегу махать руками, надеясь, что с ужасной видимостью через метель Игорь и Антон меня заметят. Мне повезло. Скоро они вышли и пустились за мной, и все вместе мы помчались к дому Полины.
На бегу я рассказал им, что видел и узнал. Антон не задал ни одного вопроса и мрачным видом молчал, что-то обдумывая. Скоро мы вошли в нужный подъезд.
От пробежки с препятствиями в виде густых сугробов и сногсшибательного ветра, бьющего то в лицо, то в спину, всё-таки немного отвыкли и пришлось с минуту отдышаться. Затем мы мрачно переглянулись, прекрасно понимая, о чём думает каждый из нас. Игорь снял шапку, тряхнул ею, обрызгивая всё вокруг снегом, и проговорил:
– Значится, отрабатываем по старой схеме?
Антон молча кивнул.
– Пятый этаж, - указал я пальцем в потолок.
– Лифт, я так понимаю, в этом пент-хаусе сегодня взял выходной, - попытался развеять всеобщее напряжение Игорь.
– Поднимаемся, - объявил Антон и первым пошёл вверх по лестнице уверенным шагом. Мы обречённо последовали за ним. Меньше всего нам нравилось делать то, что предстояло сейчас.
Терпение лопнуло. Да-да, как бы немыслимо это ни было, у Полины оно всё-таки не бесконечное. Как она и опасалась, едва вернувшись, мать начала поливать грязью Никиту, а вместе с ним и всех мужчин планеты Земля, в подробностях рассказывать, что все они хотят сделать с Полиной.
Девушка уже слышала эти пошлости много раз, со слов заботливой мамочки знала все потайные и очевидные желания «самцов», их предпочтения и всё, что бы в силу своей фигуры могла или не могла им дать сама Полина. Обычно от этих мерзких, непристойных вещей она пыталась абстрагироваться, не слушать, думать о чём-то далёком, петь про себя песни… Но терпеть это сегодня уже не было мочи.
Так и не домыв посуду, Полина швырнула губку в раковину и вылетела из кухни. Алкоголичка с возмущённым криком бросилась за ней.