Апостольский колокол. Повествование о Валаамском монатыре, его древностях и святынях
Шрифт:
Разумеется, пока спор шел в рамках православной традиции, никто не покушался на преподобного Авраамия, стоящего с посохом, дарованным ему евангелистом Иоанном Богословом, на защите древности валаамского православия…
Тогда существовало как бы две истории…
Политически выверенная история Валаама, необходимая для доказательства, что Валаам исконно Новгородская, а значит и русская земля; и церковная история, которая, не опровергая историю политическую, вела отсчет истории Валаама с времен Андрея Первозванного…
Как это ни удивительно, но истории эти вполне могли существовать параллельно.
Ведь, если разобраться, даже запись о позднейшем основании монастыря на Валааме ничему не противоречит. Преподобные Сергий и Герман основали (смотри житие Авраамия Ростовского) монастырь во имя Живоначальныя Троицы…
Валаамский Спасо-Преображенский монастырь мог быть основан и позднее, и его основание не перечеркивает предыдущей монастырской истории Валаама…
Но такое параллельное существование двух историй было возможно только во времена Святой Руси, когда высоко было уважение к церковному преданию вообще…
В послепетровские времена, когда Валаам окончательно закрепился за Российской империей, закрепили и «младшесть»* Валаамского монастыря уже на уровне официальной историографии.
И хотя преподобный Авраамий Ростовский с жезлом, полученным от евангелиста Иоанна Богослова, продолжал опровергать эту ложь, на это уже не обращали внимания. В послепетровской Руси и сам Авраамий стал преданием…
Мы останавливаемся на спорах о древности Валаамского монастыря потому, что и сейчас они не утратили своей духовной остроты. Вглядываясь в историю Валаама, ясно видишь, что строительство православного государства и распространение православия отнюдь не тождественные друг другу процессы. Валаамское православие, не ощущая себя официальной идеологией, не нуждалось в «мече и огне» для укрепления и распространения.
С лучами света сходны подвизающиеся на островах подвижники.
В двенадцатом веке уходит из Валаамского монастыря преподобный Корнилий. Ему предстоит основать первый на Онежском озере – Палеостровский монастырь…
В четырнадцатом веке уйдет с Валаама на другой Ладожский остров, Коневец, преподобный Арсений…
1429 год. Покинули Валаам преподобный Савватий, а следом за ним и преподобный Герман – будущие устроители Соловецкой обители…
1484 год. Узрев Великий небесный свет, что сиял в той стороне, где текла Свирь, уходит с Валаама, чтобы основать свой монастырь, преподобный Александр Свирский…
А еще подвизались в Валаамском монастыре преподобные Евфросин Синоезерский, Афанасий Сяндемский, Адриан Ондрусовский… И не будем забывать о Новгородском архиерее Геннадии, выходце из валаамских монахов, который, когда сгустились над Русью мрачные тучи ереси жидовствующих, бесстрашно обличал еретиков, где бы – в великокняжеском дворце или митрополичьих палатах – не скрывались они. И был, был еще Герман Аляскинский, валаамский инок, просветитель алеутов…
13 декабря 1837 года – самый разгар смуты на Валааме – преподобный Герман попросил зажечь перед иконами свечи и во время чтения Деяний Апостолов мирно отошел ко Господу. Святитель Герман проповедовал христианство на Аляске и Алеутских островах. Подобно древним пустынникам, сорок лет вел он подвижническую жизнь на Еловом острове, переименованном им в Новый Валаам…
Валаамское предание утверждает, что, установив крест на острове, святой апостол Андрей Первозванный обратился к местным жителям со словами проповеди. Продолжением этой великой апостольской проповеди и были деяния разошедшихся по всему русскому северу валаамских иноков.
Глава вторая
Словно из предутреннего тумана очертания береговых скал, проступают из прошлого исполинские фигуры валаамских подвижников. Как скалы, непохожи они друг на друга, и так же, как скалы, трудно различить их издалека…
В Житии преподобного Александра Свирского сказано: «от великих трудов кожа на теле его сделалась такой жесткою, что не боялась и каменного ударения». А это: «Когда он начинал класть поклоны, железо вериг так нагревалось, что становилось совершенно горячее» – из жизнеописания игумена Дамаскина…
И смотришь на его портрет работы Федора Ивановича Иордана и понимаешь, что никакого преувеличения нет в этих словах. Не лицо у игумена, а глыба валаамского гранита…
Мы не удивляемся, читая жития Авраамия Ростовского или Александра Свирского, отсутствию деталей, подробностей и психологических мотивировок событий, происходивших со святыми. Это древность для нас…
Жизнь игумена Дамаскина – к древностям не отнесешь. Она не удалена по времени, и свидетельств, и различных документов – одних только писем около двух тысяч! – сохранилось вполне достаточно. И все же жизнеописание игумена Дамаскина своей откровенной чудесностью неотличимо от самых древних житий святых.
Чудесна встреча паломника-калеки Дамиана с белобережскими старцами, когда останавливаются они, чтобы поклониться будущему игумену Валаама…
Чудесно, как будто списано из древних преданий, и возвышение Дамаскина. Он не проходит никаких промежуточных ступеней… Более того, он и не помышляет об административной карьере… Но вот приезжает на остров архимандрит Игнатий (Брянчанинов), приезжает, словно только для того, чтобы разглядеть в монахе-отшельнике человека, способного возглавить монастырь на стыке эпох русской святости, способного соединить в себе их, и каким-то чудодейственным образом из монаха-отшельника является великий игумен…
Таинственно и прекрасно происходящее преображение…
«17 ноября о. игумен Вениамин получил обо мне сведение, чтобы не медля нимало выслать меня в Петербург, а мне 18-ого письмо отдал, и при том сказал, что Архипастырь тебя любит и потчивал в иеромонаха. И объявил мне ехать в Петербург того же месяца 22-ого дня…»
23 ноября 1838 года в 9 часов утра впервые за последние восемнадцать лет Дамаскин покинул Валаам.
Конец ноября не самое благоприятное время для плаваний по Ладоге. Не так и велик путь от Валаама до Кетегольма (Приозерска), но добрались туда только через два дня. Дальше добирались на телеге по осенней, едва стянутой морозцами грязи. Год выдался неурожайный, все лето лили дожди, не давая дозреть хлебам. Притихли в ожидании надвигающегося голода деревеньки и хутора…