Апостольский колокол. Повествование о Валаамском монатыре, его древностях и святынях
Шрифт:
Ночевали в Паргалово. В Сергиеву Пустынь приехали только утром, 27 ноября.
В монастыре шла обедня, и Дамаскин пристал, как он говорит сам, на кухне, не беспокоя никого и не торопя с решением своей судьбы.
Впрочем, на кухне пришлось пробыть недолго. Сразу после обедни его призвал архимандрит Игнатий (Брянчанинов) и «взял в трапезу, с братиею».
После трапезы архимандрит снова беседовал с Дамаскиным. Беседа была долгой, а «довольно побеседовав», архимандрит Игнатий велел определить гостя в Казначейской келье.
Два
Во вторник, 29 ноября, архимандрит Игнатий (Брянчанинов) повез его с утра в Петербург.
В этот день с Дамаскиным беседовал Высокопреосвященнейший Филарет, митрополит Московский, Высокопреосвященнейший Серафим, митрополит Санкт-Петербургский, викарный епископ Венедикт и, наконец, обер-прокурор Священного Синода, граф Н.А. Протасов объявил Дамаскину, что согласно монаршей воле, ему надобно готовиться к немедленному посвящению во иеродиаконы, а затем и в иеромонахи.
В рассказе Дамаскина о пребывании в Петербурге отмечены самые малозначительные подробности… Например, посещение Духовной Консистории, где прописал Дамаскин свой билет на жительство в Петербурге… Или икра, которой угощал его наместник Александро-Невской лавры отец Аарон… И вместе с тем – о содержании двухчасовой беседы со святителем Филаретом не сказано ни слова. Между тем, именно во время этой беседы и решалось: быть Дамаскину игуменом или нет.
Более подробно монастырское жизнеописание извещает о встрече Дамаскина с другим Филаретом – митрополитом Ярославским…
«В 4 часа приехали лошади, стало уже темно и поехал я на Ярославское подворье, о. Архимандрит (Игнатий Брянчанинов – Н.К.) уже там был. Доложили обо мне Высокопреосвященнейшему. Когда я предстал перед ним, он взглянул на меня любезно, благословив, посадил близ себя, кое-что спрашивал, между прочим увещевал продолжать отеческий путь»…
– Когда Владыка станет посылать тебя в начальники, смотри, не отказывайся! – сказал он.
– Благословите и вы, владыка! – попросил Дамаскин.
– Божие благословение да с тобою будет! – осеняя Дамаскина крестом, сказал Митрополит. – Возьми вот мое благословение, келейные четки. Смотри, не отдавай никому – они иерусалимские.
– Спаси Господи!
– А мне свои отдай!
– Да мои-то худенькие совсем… Совсем ветхие стали…
– Ничего-ничего… Давай сюда…
Кажется странным, что, не потратив ни одного слова на описание беседы с Филаретом, Митрополитом Московским, так подробно рассказывает Дамаскин об обмене четками с Филаретом, митрополитом Киевским…
Но если предположить, – а это предположение весьма вероятно! – что это были те четки, которые подарил Дамаскину четверть века назад монах, встреченный им на дороге в скит Всех Святых, то все становится понятным… Обмен четками превращается в символический акт и знаменует завершение важного этапа в духовном становлении Дамаскина.
В субботу Дамаскин исповедался у старца Серафима, епархиального духовника, принял, как он говорил, «присягу» и в воскресенье, 4 декабря, на память святой великомученицы Варвары и Иоанна, был посвящен во иеродиаконы, а через два дня, на память святителя Амвросия Медиоланского, в храме святого праведного Лазаря, в Александро-Невской лавре, Дамаскина рукоположили в иеромонаха.
30 января 1839 года, на память трех Святителей: Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста, Дамаскин был произведен в Петропавловском соборе в игумены. 14 февраля последовал и Указ – быть Дамаскину настоятелем Валаамского монастыря.
Любопытно, что на следующий день, 15 февраля, хотя он и не мог знать об этом совпадении, отправился с Валаама в Оптину Пустынь старец игумен Варлаам.
Игумены – бывший и настоящий – встретились на подворье. Купили отцу Варлааму шубу в дорогу, и он уехал, сопровождаемый отцом Исаакием в Оптину; а игумен Дамаскин, в сопровождении архимандрита Игнатия Брянчанинова, поехал на Валаам…
И, хотя и случайной была встреча бывшего и нового валаамских игуменов, но как глубоко символична она, какого высокого значения исполнена!
Двадцать два года назад паломник Дамиан встретил на дороге белобережских старцев, которые поклонились ему, узнавая в нем будущего валаамского игумена… Мы рассказывали, что по сути дела, Дамаскин был взрощен благодаря молитвам и поучениям ученика этих старцев, и в игумены поставлен тоже благодаря другому их ученику…
И вот теперь, когда завершился этот этап в жизни и самого Дамаскина, и всего Валаамского монастыря, – такая случайная и такая неслучайная встреча-прощание с игуменом Варлаамом, который уезжает с Валаама в Оптину пустынь, где уже обосновался преподобный Лев Оптинский, завершив «белобережские» странствования по русским монастырям. В каждом из этих монастырей (на Валааме – отца Клеопы, в Александро-Свирской обители – отца Феодора) в утешение и в помощь ученикам остались белобережские могилки…
Валаам и Оптина Пустынь…
Приветствие, сделанное будущими Оптинскими старцами будущему игумену Дамаскину, и прощание новоначального игумена Дамаскина с новоначальным насельником Оптиной пустыни, бывшим игуменом Варлаамом…
Великие, исполненные небесным светом картины, явленные в поучение нам, притекающим к молитвенному заступлению наших святых…
Встречей и расставанием с игуменом Варлаамом и завершаются петербургские торжества по случаю поставления в игумены Дамаскина. Новый игумен отправляется на Валаам.
И снова, как и два десятка лет назад, когда в первый раз возвращался Дамаскин – тогда еще Дамиан! – в монастырь, зазвонил большой колокол…
Было это пятого марта 1839 года, в воскресенье, после ужина…
Глава третья
Светозарная, знакомая каждому Евангельская история о дне Пятидесятницы, когда свершилось схождение Святаго Духа на Апостолов…
«И внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра, и наполнил весь дом, где они находились.