Апостолы двуликого Януса: Очерки о современной Америке
Шрифт:
Прежде чем выйти из метро на улицу и выбросить газету в ближайшую мусорную корзину, отметил для себя: из семидесяти полос более половины отдано рекламе и другим платным объявлениям. Важная деталь…
«Эта газета всегда будет бесстрашной и независимой, — увидел я выбитую золотом в граните мемориальную надпись на здании редакции газеты «Дейли ньюс», разместившемся на 42–й улице. — Она никогда не свяжет себя тесным альянсом с каким–либо классом, ибо классовое чувство всегда враждебно интересам народа». Авторство этого завещания принадлежит основателю газеты Джозефу Паттерсону. Но почему–то вот уже более шестидесяти лет красуется оно не на фасаде занимаемого редакцией здания, а скромненько, на стене,
Свой визит в «Дейли ньюс» я начал с нарушения всех канонов американского этикета — без какой–либо договоренности по телефону поднялся в главный отдел редакции, наудачу открыл дверь первого попавшегося на глаза кабинета и, показав свое корреспондентское удостоверение сидевшему за столом джентльмену, попросил его об интервью.
— О’кей, двадцать минут, — неожиданно согласился он, — но при условии, что мое имя в вашем репортаже не будет фигурировать.
Условие принято. И потому назовем моего собеседника просто мистером Гудмэном, у которого за плечами не один десяток лет работы в «Дейли ньюс», а на плечах немалая ответственность за все, что появляется на ее страницах.
— Ваш основатель завещал не связывать себя тесными узами с каким–либо классом и отстаивать ту свободу печати, которую провозгласила в конце XVIII века первая поправка к конституции США, — начал я. — Но газета — предприятие коммерческое, где, как и в любой компании, действуют совет директоров, держатели акций и обладатели их контрольного пакета. Хотите или нет, а скреплена она неразрывными узами с бизнесом и, будучи его частью, вынуждена мыслить категориями прибыли, рынка, сбыта, конкуренции, борьбы за монополию на рынке и прочее.
— Замечено верно, — согласился мистер Гудмэн, предлагая мне сигарету. — Моя газета является действительно предприятием коммерческим, причем крупным, насчитывающим около пяти тысяч сотрудников. Две трети прибылей корпорация–владелец получает от рекламы, треть от тиража в полтора миллиона экземпляров. Кстати, газетная индустрия у нас в стране одна из самых прибыльных отраслей экономики. И в получении прибыли мы действительно зависим от бизнеса: ведь рекламные объявления в газете оплачивает именно он. Но у нас есть и такие привилегии, которые и не снились промышленникам и финансистам, ибо по закону владельцы газет не обязаны отчитываться о своих доходах перед федеральной комиссией и могут сохранять их в тайне. В этом мы абсолютно свободны.
— Остается вас только поздравить с таким «успехом», — продолжал допытываться я. — Но мне часто приходится слышать о том, что пресса здесь свободна и не зависит от правительства. Как вы освещаете внутренние дела — сугубо ваша преро–гатива, однако по поводу освещения дел внешнеполитических позвольте высказать некоторые суждения. Возьмем один пример — почему и зачем администрация распространяет в печати небылицы о «проникновении» Советского Союза в Центральную Америку. Мне лично причины и цели ясны, но хочется услышать ответ от вас. Ведь ваша газета очень охотно, на самых видных местах и под броскими заголовками публикует всю поставляемую правительством дезинформацию и ни слова не сообщает о тех американцах, отнюдь не симпатизирующих Советскому Союзу, кто прямо называет заявления вашингтонских деятелей злонамеренной чушью.
— Так, так, — нейтрально заметил собеседник.
— И еще кое–что по поводу «плюрализма мнений», который формально отстаивает и ваша газета, — продолжал я. — Время от времени на страницах некоторых американских изданий появляются даже статьи советских авторов по вопросам внешней политики. Такое стремление к непредвзятости искренне восхищало бы, если бы не одна существенная деталь: дабы еще больше гарантировать предвзятость восприятия
— А что, собственно, вас удивляет? — оживился мистер Гудмэн. — Скажу вам совершенно откровенно: нам импонирует, когда правительство демонстрирует свою твердость и даже определенную наглость в отношении Советского Союза. Такая политика щекочет националистические чувства, а потому мы всегда готовы поддать жару там, где хочет администрация. В том числе и в сообщениях о событиях в Центральной Америке, хотя я с вами согласен, никакой «руки Москвы» за ними, по существу, и нет. Когда администрация по любому поводу и в любом районе мира обрушивается с обвинениями на Советы, мы ее поддерживаем с закрытыми глазами. Пусть ее заявления неоправданны, мы не станем на этом акцентировать внимание по одной простой причине — сие просто непатриотично. Но мы чувствуем себя независимо и время от времени вставляем шпильку вашингтонской администрации. Мы критиковали, например, нашего госсекретаря по поводу его безразличного отношения к судьбе зверски замученных в Сальвадоре американских монахинь…
Столь откровенное и циничное признание вряд ли нуждается в комментариях. Американская пресса считает себя самой объективной в подаче информации и новостей, но львиная доля событийного материала поставляется газетам двумя телеграфными агентствами, которые при отборе информации насаждают во всей американской прессе свои штампы. Уже не говоря о синдикатах, рассылающих «расфасованные» статьи своих обозревателей газетам–подписчикам. В результате одни и те же материалы оценочного характера появляются в самых разных изданиях, формально ни от кого не зависимых, и срабатывает негласно, но весьма четко система отбора такой информации, которая пригодна большинству выходящих в стране газет. Люди вроде бы читают разную прессу, а попадают под одинаковое влияние. И почему–то оно всегда совпадает с интересами вашингтонской администрации и крупного бизнеса. Когда я высказал эту мысль своему собеседнику, тот пожал плечами.
— Может быть, так и получается, но мы об этом не думаем. Скажу лишь на основе своего личного опыта: наша пресса может разойтись с правительством по каким–то вопросам, но ее объединяет убеждение, что Америка превыше всего, а репортеры, обозреватели, редакторы должны считать нашу систему самой свободной и демократической в мире. В действительности же, как и на выборах должностных лиц в органы власти, эта свобода, честно говоря, ограничивается, по существу, выбором между позициями республиканской и демократической партий. Конечно, можно встать и на какую–то третью или четвертую позицию. Но что за этим последует?..
Хотелось, очень хотелось спросить мистера Гудмэна, а действительно — что? Увольнение с работы, лишение пособий, пенсии? Но раздался гонг двадцатиминутного раунда. Поблагодарив коллегу за гостеприимство и вполне откровенную беседу, спустился в фойе редакции.
Там в глубине зала виднелся огромный глобус. Если верить брошюрке для туристов — «самый крупный в мире, отражающий политическую реальность современного мира». Как и Земля, макет наклонен на 23,5 градуса, сориентирован в направлении географических полюсов, с помощью моторчика в три лошадиные силы совершает полный оборот вокруг оси каждые десять минут. С топографической скрупулезностью обозначены на нем 189 стран и 2291 город, отмечены океанские глубины и горные высоты, тропики Рака и Козерога, водопады и даже высыхающие реки пустынь. Окружает глобус площадка в виде гигантского компаса, стрелки которого указывают в сторону крупнейших городов мира, тут же отмечено и расстояние от них до Нью–Йорка.