Апостолы Феникса
Шрифт:
Мэтт вытер пот с лица краем рубашки. Близился рассвет. Он стоял над могилой человека, назвавшего себя Иди Амин. Похоронив негра, он забросал землей и вторую открытую могилу, которая, видимо, предназначалась для него — или для Сенеки. Пропитанные кровью простыни Флореса и пистолет чернокожего бросили в первую могилу.
Пока он работал, Сенека пошла осмотреть здания старой тюрьмы. Ее еще подташнивало от зрелища смерти самозванца, она просто не могла присутствовать
Неохотно отпустив ее, Мэтт велел не входить в здания — они обветшали и были небезопасны.
Бросив на новую могилу последнюю лопату земли, Мэтт взглянул на тюрьму. Рассвет еще не наступил, и Сенеки видно не было. Она ушла уже довольно давно, и он начинал волноваться.
— Сенека? — позвал он громким шепотом. — Ты где?
Ответа не последовало.
Мэтт положил лопату в тачку и вытолкал ее за ворота кладбища. Оставив тачку у дороги, он сделал несколько шагов к главному зданию тюрьмы, когда послышались быстрые шаги — кто-то бежал ему навстречу. Мгновение спустя появилась Сенека, на бегу светя фонариком себе под ноги.
— Мэтт, — выпалила она. — Ты не поверишь! — Задыхаясь, едва в состоянии говорить, она остановилась и направила фонарик в сторону главного здания, с надписью « Penitenciaria»над входом.
— Во что не поверю?
Она покачала головой и добавила, тяжело дыша.
— Я просто обалдела.
— Да что такое?
— Пошли! — Не дожидаясь его, она энергично зашагала к ближайшему зданию футах в ста от края дороги.
— Ты не хочешь ответить?
— Нет, я лучше покажу.
Она прошла по заросшей пешеходной дорожке вдоль фасада и приблизилась к длинной стене. Направив на нее луч фонарика, она сказала.
— Помнишь граффити, которое мы видели днем с дороги?
— Ты имеешь в виду большое сердце и портрет Иисуса?
— Смотри.
Она осветила лицо Христа и опустила луч ниже. Под портретом была нарисована вьющаяся желтая лента, на ней слова: « Usted debe destruir el velo por el fuego».
Сенека обернулась к Мэтту, ее глаза были широко раскрыты.
— Ты можешь в это поверить?
— Ты же знаешь, что я не читаю по-испански. Что это значит?
— Это значит: «Спали сей плат огнем».
Мэтт отступил на шаг.
— Ты шутишь. — Он всмотрелся в выцветшие буквы. Рисунок обветшал, местами осыпался от ветра. Он явно был здесь уже давно. — Что ж, может быть, это поговорка? Или цитата, имеющая особое значение для католиков. Католицизм — господствующая религия и во Франции, и в Панаме.
Она посмотрела на него.
— Но в туннеле надпись была по-английски.
Она права. Но, может быть, все же простое совпадение?
— Интересно, о каком плате идет речь?
— Я в шоке. Ты понимаешь, что мы дважды наткнулись на одну и ту же фразу? И оба раза, когда нам угрожала опасность.
— Согласен, это потрясающе, но не более необычно, чем в двух разных местах увидеть желтый смайлик. Не думаю, что это и в самом деле что-то значит.
— Вот это интересно. Обычно мне нужны доказательства, а ты — как бы парень, который поверит хоть в НЛО, хоть в снежного человека. А теперь я показываю тебе самое странное совпадение в жизни, а ты отмахиваешься, мол, это не более чем смайлик? Я никогда тебя не пойму, Мэтт Эверхарт.
— Да, конечно, немного странно. Но только сейчас нам нужно бежать в хижину Флореса, дождаться утра, пойти на пляж, встретиться с капитаном Мали-Мали и забыть этот остров, как страшный сон. А туманные религиозные изречения должны волновать нас в последнюю очередь.
— Отлично. — Сенека обошла его и направилась назад по дороге, которой они пришли. Мэтт догнал ее возле тачки, где она остановилась, поджидая его. Не сказав ни слова, она пошла к хижине, и Мэтт, бросив последний взгляд на кладбище, последовал за ней.
Оставшийся путь они прошли в молчании. Насекомые бросались в лучи их фонариков, как пилоты-камикадзе.
Дойдя до хижины Флореса, Сенека сказала:
— Пожалуй, я не буду заходить внутрь.
— Я понимаю, но если ты останешься здесь, тебя съедят заживо.
Она с явной неохотой открыла дверь и вошла.
— Как ты думаешь, что Флорес использовал для освещения?
— Помню, я видел масляную лампу. — Он посветил на стол рядом с раковиной. Там действительно была лампа и коробка спичек. Несколько секунд спустя она засветилась теплым желтым светом.
Мэтт понимал, что Сенеку обидело его невнимание к надписи. Но эта надпись хотя бы отвлекла ее от убийства. Он смотрел на нее в мягком свете лампы, на медные пряди волос, упавшие на лицо. Откинув волосы, она прошлась по комнатам, осматривая вещи Флореса. Руки она скрестила, стараясь ни к чему не прикасаться, как в музее. Наконец она повернулась лицом к Мэтту.
— На что ты смотришь?
— Прости. Я просто восхищался твоей храбростью. Такой ситуации никому бы не пожелал.
Она потерла руки.
— У меня такое чувство, будто кожа в огне. Все ужасно, и я ничего не могу с этим сделать, и бежать некуда. Как будто мы застряли на темной стороне Луны.
— Надо только переждать ночь. Завтра уедем.
— Придется что-то об этом рассказать. Нельзя просто убить человека и уйти. Может, оставить записку, объяснить, что произошло?