Аппарат смерти
Шрифт:
Она подчеркнуто громко расхохоталась в самый аппарат.
— Элеонора! Одумайся, пока не поздно! — снова донесся голос Гранта. — Ты носишь мое имя — и я не могу допустить…
— Идиот! — с презрением бросила она.
— Так ты вот как! — бешено крикнул Грант. — Послушайте же, что я вам скажу… Тебе, Элеонора, и вам, мистер Бернс: если через пять минут вы не повернете назад, по направлению к Лондону, я обоих вас сожгу живьем. Поняли?
Десять минут спустя Том Грант, связавшись по радио с главным полицейским управлением Лондона, спокойным, ровным голосом доносил:
— Я,
Был уже десятый час ночи, когда гондола с Томом Грантом, эскортируемая двумя полицейскими аэропланами, приближалась к Лондону. Высоко над городом, задевая облака, горела гигантская надпись: «Потрясающая драма в воздухе! Заживо сожженные в воздушной вилле!»
Том Грант взглянул на огромные огненные буквы, перед которыми, казалось, испуганно тускнели звезды, — и перевел стрелку на максимальную скорость. Потом он посмотрел на летевших по обе стороны его полисменов и промычал сквозь зубы:
— Аll right!
Снизу все яснее поднималось гигантское зарево: то приближалось море огней неугомонного ночного Лондона…
ЧЕЛОВЕК С СЮРПРИЗАМИ
— Не узнаете? Шварц, Александр Шварц… Представитель крупных мануфактурных фирм. Имел удовольствие познакомиться в курьерском поезде, между Берлином и Лейпцигом, года три тому назад. Счастлив возобновить знакомство!..
Я спешил куда-то по нужному делу, но отделаться от г. Шварца было не так-то легко. Он почти силой потащил меня в ближайшее кафе.
Мы уселись за угловой столик, и Шварц заговорил. Боже, как он говорил! Как-то жадно, захлебываясь. Можно было бы подумать, что он до отказа набит словами, задыхается ими и спешит от них избавиться. Это был живой пулемет, стрелявший словами. Так — так — так — так… 600 слов в минуту!
В каких-нибудь четверть часа я узнал всю подноготную о нем самом, о фирмах, от которых он разъезжает, и о фирмах, которые дают ему заказы, о степени их солидности и даже о том, когда и при каких обстоятельствах та или иная из них вывернула шубу.
Наконец-то! Словесный пулемет замолк, и г. Шварц, откинувшись на спинку кресла, с минуту переводил дух.
— Вы курите? — спросил он, передохнув.
Не дождавшись ответа, он достал черный кожаный портсигар и протянул мне его.
— Из человеческой кожи! Не верите? Можете убедиться!
На портсигаре, действительно, красовалась тисненая золотыми буквами надпись:
«Из человеческой кожи».
— Не пугайтесь! — поспешил г. Шварц успокоить меня.
Он открыл портсигар — и я прочел на внутренней стороне: «Не выделывается!»
— Понимаете? Портсигар из человеческой кожи не выделывается!
Мы взяли по папиросе. Шварц вдруг навел на меня небольшой браунинг из черной стали. Я инстинктивно отодвинулся.
— Закурите,
Браунинг оказался самой обыкновенной зажигалкой.
— Эта штука всегда производит впечатление! — самодовольно сказал Шварц. — Представьте себе, что меня ночью где-нибудь настигают бандиты и, как водится, просят огня. «Огня?» — спрашиваю я. — «Извольте!» И навожу на них свой браунинг! Ручаюсь вам, что они молниеносно обратятся в бегство!
Мы закурили.
— Однако, кельнера тут не особенно торопятся! — сказал Шварц. — Надо напомнить о себе.
Он сунул руку к боковому карману — и вдруг что-то резко зазвонило. Все бывшие в кафе повернули головы в нашу сторону. Шварц опустил руку — и звон прекратился.
— Что прикажете? — спросил прибежавший кельнер, бегая глазами по сторонам в поисках звонка.
Мы заказали кофе, и он ушел.
— Видите вы эту вот пуговицу? — спросил Шварц, отвернув пиджак.
Внутренний карман пиджака был застегнут крупной металлической пуговицей.
— У меня в нее миниатюрный электрический звонок с батареей вделан. Новое изобретение, на Чикагской выставке фигурировать будет. Удобная штука, особенно для человека, который, как я, много разъезжает. Представьте себе, что я ночью засыпаю в вагоне. Бумажник у меня застегнут на эту вот пуговицу; если вор до нее дотронется, пойдет такой трезвон, что все пассажиры вскочат!
— Приходилось уже вам пускать это изобретение в ход? — заинтересовался я.
— Как же! Не дальше, как на прошлой неделе случай вышел. В поезде между Веной и Зальцбургом… Вор попался опытный, видавший виды. Поддельным ключом отпер наше купе и прежде всего отвинтил электрическую лампочку, чтоб пассажиры не могли включить свет. Ну, и вот… Нас в купе было четыре человека. Я был ближе всего к двери, и он прежде всего взялся за меня. Шарил, шарил, да и доша-рился! Тронул пуговицу эту самую — и такой звон пошел, что все вскочили. Я схватил вора за руку и крепко держу…
— Все в темноте?
— Лампочку-то он отвинтил, но у меня с собой всегда имеется своя собственная. Не угодно ли взглянуть?
Он взял свою палку, закрыл ее полой пиджака и нажал какой-то шарик. Показалась полоса света.
— У меня в набалдашнике электрический фонарик! — пояснил — пояснил Шварц. — Теперь солнечный свет мешает, но в темноте ни дать ни взять дуговой фонарь!
Он любовно погладил палку и прибавил:
— Вообще, это очень удобная штука!
— Наверное, с зонтиком? — спросил я.
Он презрительно усмехнулся.
— Старо! Теперь всякий дурак с палкой-зонтиком разгуливает. Нет, у меня поинтереснее: палка-стул!
—?!
— Да, палка-стул. Представьте себе, что вы где-нибудь на скачках. Иногда долгие часы приходится на ногах стоять. Или, скажем, в переполненном вагоне. Стула и скамьи ни за какие деньги не достанешь, но у меня есть мое собственное кресло. Не угодно ли?
Он отвинтил от палки набалдашник — и стал вытаскивать из нее, один за другим, металлические прутья разной величины. Провозившись с ними около минуты, он составил складной стул, — вернее, табурет.