Апсу
Шрифт:
— Наверное, кит! — беспечно предположила Мирегал.
— Радость моя, — киты в реках не водятся, — нахмурился Гил. — Они живут только в море.
— Ну и что. Может, он случайно перепутал. Может, это глупый кит — забыл, что ему надо жить в море, и приплыл сюда.
— Но он плывет вниз по течению, со стороны Леса, — возразил Энар. Маловероятно, чтобы…
Участок неспокойной воды быстро приближался к мосту. Теперь было ясно видно, что в глубине действительно движется большое темное тело. Оно уже почти достигло решетки, когда раздался плеск и над поверхностью показалось нечто, отдаленно напоминающее гигантскую бычью голову с единственным торчащим вперед рогом.
— Что-то не нравится мне этот глупый кит, — проговорил Ки-Энду, не отрываясь от бойницы. — Бхарг, как ты думаешь, что это такое?
Ответа не последовало. Все посмотрели на Бхарга и замерли от удивления. Нидхаг стоял, закрыв глаза, и трясся мелкой дрожью. Пот ручьями стекал по его побледневшему лицу. Он не в состоянии был вымолвить ни слова.
Внезапно снизу, из-под моста, раздался звук, подобный раскату грома; что-то зашипело, заклокотало, и в тот же миг стену и стоящих на ней людей заволокло облаком горячего пара. Стена дрожала, словно и ее тоже охватил необъяснимый ужас. Потом шум внизу стих, осталось только негромкое шипение и плеск, доносящиеся уже с другой стороны моста. Таинственное нечто сокрушило решетку и проникло в город.
Пар рассеялся, и потрясенные люди увидели, как из реки медленно выползает на берег неведомое чудовище. Бычья голова на толстой шее крепилась к массивному туловищу обтекаемой формы, закованному в блестящий, похоже металлический, панцирь; вместо ног было множество колес, охваченных широкой гибкой лентой.
— Что это, Ки?! — Гил схватил Ки-Энду за руку. — Что это за чудовищный бык?..
— Это наша смерть, Гил… — тихо сказал Ки-Энду. — Против таких вещей человек бессилен. Смотри, смотри!..
Половина корпуса быка была уже на берегу. Голова его медленно повернулась, и конец того, что напоминало рог, озарился ослепительным пламенем. Грянул гром, и стоящее поблизости здание разлетелось миллионами осколков. Поднялся столб дыма и пыли, потянуло гарью; в воздухе появился какой-то незнакомый едкий запах.
Несколько мгновений Гил стоял как вкопанный, с ужасом глядя на сверкающего быка, потом глаза его заблестели, и он воскликнул:
— Мы не бессильны, Ки! У нас есть асгардские мечи! Ки-Энду метнулся к окаменевшему Бхаргу и выхватил меч у него из ножен:
— Бежим!
Гил помчался вниз по лестнице следом за Ки-Энду, крича ему вдогонку:
— …Они рубят все на свете! Таргал сказал: с размаху не бить, а резать, как ножом… Это когда что-то очень твердое — железо или камень… И ни в коем случае не прикасаться к лезвию! Ты понял, Ки?..
— Да! — не оборачиваясь крикнул Ки-Энду. — Я попробую возле головы, а ты ближе к хвосту. Прыгаем!
Они уже спустились со стены и оказались на мосту; перебежав на другую сторону, перескочили через низкие гранитные перила и с высоты в сорок-пятьдесят локтей бросились в воду.
Когда Гил и Ки-Энду побежали вниз, на мост, Энар какое-то время стоял в растерянности, глядя то на свой меч в ножнах, то на удаляющихся друзей.
— Эй, ты тоже окаменел, Энар? — крикнула Мирегал, изо всех сил тряхнув его за плечи. — Можно взять твой меч? А, ладно, я и без спросу возьму!..
Выйдя из оцепенения, Энар отстранил ее руку.
— Нет! Я сам.
С этими словами он побежал вниз, тут же споткнулся и едва не загремел носом по ступенькам.
— Тюлень неповоротливый, — с досадой пробормотала Мирегал, сжимая кулаки, — лучше бы мне дал… Бхарг! Она повернулась к нидхагу — тот уже не стоял, как прежде, у бойницы, а сидел на корточках, сжавшись в комок и обхватив руками голову, и дрожал всем телом.
— Бхарг, милый, ну не трясись! — Мирегал, присев рядом, принялась гладить его по затылку, отчего нидхаг еще сильнее сжимался, втягивая голову в плечи. — Ну пожалуйста, объясни мне, что это такое? Почему ты так испугался? Ну не молчи, я же вижу, что ты знаешь, прошу тебя, Бхарг!
Наконец она услышала глухой, хриплый голос Бхарга, — забывшись, тот снова заговорил на родном языке:
— Рса тэт, ойр тэт. Рса гхар… Гхарр…
— Ну, ну, я понимаю. Кто? Великие кто? Говори же!
— Гхарр тунр! — выкрикнул Бхарг сорванным, неузнаваемым голосом и повалился на гладкие камни, словно моля кого-то о пощаде.
Вода была теплой, почти горячей. Гил, никогда в жизни не прыгавший с высоты в воду, едва не захлебнулся и с трудом выплыл на поверхность; одежда сковывала движения, и ему пришлось сбросить плащ и башмаки. Пока он барахтался под мостом, Ки-Энду уплыл далеко вперед. Убедившись, что асгардский меч крепко сидит в ножнах и никуда не денется, Гил бросился догонять товарища.
Задняя часть туловища быка по-прежнему была в воде. Голова его поворачивалась из стороны в сторону, и огнедышащий рог раз за разом исторгал из себя пламя. Каждую вспышку сопровождал удар грома, и неведомая страшная сила сокрушала окрестные дома, обращая их в груды дымящихся обломков. Люди в ужасе метались по улице, одежда на многих пылала; они падали на мостовую и умирали в корчах и судорогах. В воздухе распространялось нестерпимое, удушливое зловоние.
Ки-Энду доплыл до задней части бычьего корпуса, вскарабкался на его широкую спину и побежал к вращающейся голове. Гил к этому времени почти догнал своего друга. Он с трудом заполз по крутому боку чудовища. Металлическая поверхность быка оказалась горячей и шероховатой. Гил встал на ноги и вытащил меч из ножен. Поставив клинок вниз острием, он зажмурился и всем своим весом налег на рукоятку. Меч вошел неожиданно легко, словно у быка была не железная, а обычная шкура. Гил ожидал, что из раны брызнет густая кровь, а животное заревет, начнет брыкаться, однако этого не произошло. Голова по-прежнему вращалась, наводя свой смертоносный рог то на одно здание, то на другое.
Ки-Энду находился на загривке быка, до него было шагов сто. Гил посмотрел на свой меч, по самую рукоятку погруженный в живую, как он думал, плоть. «Неуязвим? — мелькнуло в голове. — Нет! Не может быть! «Он принялся резать горячий металл и только сейчас заметил, что клинок светится голубоватым светом и чуть слышно потрескивает при соприкосновении с бычьим телом. Гил сделал три пересекающихся разреза, и вдруг треугольный кусок панциря провалился внутрь. Под металлической шкурой не оказалось плоти. Ни капли крови не вытекло из черного отверстия; напротив, в него со свистом устремился воздух.