Араб с острова Банда
Шрифт:
Коридор заканчивался распахнутой дверью со ступеньками, ведущими вниз, в освещённое факелами помещение. Увидев находившиеся в нём приспособления, я едва не потерял сознание.
— Доигрался хрен на скрипке, — внезапно осипшим голосом сказал я.
Слишком у меня всё шло гладко с момента моего падения за борт, как написал мне в письме один мой давний знакомый, когда прочитал про мои приключения.
До этого мне порой катастрофически не везло, а здесь такой фарт и уже сколько лет.
Я вспомнил про принцип маятника. Чем лучше, тем хуже. «Несчастные случаи на стройки были? Нет? Будут?».
Этот бред заполнял мою голову, когда меня клали на дыбу, привязывали руки и ноги, и навивали верёвки на барабан, растягивая моё тело. Боль, боль, боль, боль и боль заполнили меня.
Не желая уходить из жизни беспомощным калекой, я согласился переписать свои депозиты на указанных мне лиц и рассказать про моё остальное имущество, и как им воспользоваться. Имена были вполне европейские, в основном италийские.
Таким образом я лишился всего своего официального богатства, но меня снова положили на дыбу, и мне пришлось рассказать о спрятанных кладах.
В конце концов мне уже всё стало безразлично. Меня не кормили, чтобы не загрязнять пыточное ложе. Судя по тому, что палачи уходили и приходили, а я отключался в забытьи, суток в пыточной камере прошло несколько.
Потом меня снова отвели в «мою» камеру и я, наконец, потерял счёт времени.
— Очнитесь, сударь, — сказал кто-то. — Очнитесь!
Меня трепали по растянутому дыбой плечу, и я очнулся от нестерпимой боли.
Я лежал в относительно светлой комнате. Для меня даже полумрак сейчас был, как яркий солнечный день.
— Где я? Кто я? — Сорвалось у меня с губ, и я улыбнулся, вспомнив анекдот: «Могу ли я? Магнолия?». Уже то, что я был не в каземате и не на виселице, для меня было счастье. Что-то изменилось. И, скорее всего, я буду жить.
— Что произошло? — Спросил я склонившегося надо мной старика.
— С вами? Лихоманка приключилась. От истязаний. Руки ноги горели. Ужо гаснет жар то. Слава Господу не вывернули хрящи и не порвали жилы. Да тело немного заязвилось. Да нешто… Пройдёт.
Я с трудом поднял ладони к глазам. От кистей до плеч руки покрывали мелкие раны.
— Я позову князя, — сказал лекарь и вышел, но пришёл не скоро и я провалился в сон.
— Сударь, — снова разбудили меня.
У моих ног стояли два человека. Один мне кого-то напоминал. Кого-то из далёкой прошлой жизни. Второй спросил меня.
— Как, живы?
— Не знаю. Вроде жив, да на долго ль?
— Теперь, надо думать, на долго.
Ко мне подошёл первый и спросил по-английски:
— Вы в порядке?
Я узнал его. Это был один из «инструкторов» ордена, натаскивавших меня в Лондоне.
— Теперь уже да.
Из глаз потекли тихие слёзы.
Глава 23
Я начал вставать только на десятые сутки и был сразу вызван к царю.
Юрий Иванович, второй сын Ивана Третьего, встретил меня сдержано.
— Вы, герцог, взяли на себя самую тяжёлую ношу в моём пути к престолу и будете вознаграждены. Мы не станем обсуждать действия моего брата. Они были вызваны заботой о государстве. Однако вот все, подписанные вами грамоты.
Царь показал на стоящий в углу стол, прям-таки заваленный бумагами.
— Вы очень богатый человек, герцог.
— Всё нажито непосильным трудом, Ваше Величество. Искренне желал укорениться и поделиться частью нажитого с Родиной предков. Но… Не судьба.
— Почему же. Вы можете принять наше подданство. Мы готовы передать вам в удел… Допустим — Рязань. Или Дмитров.
— «Оно мне надо?», — подумал я. — «В вашем болоте для вас карасей ловить?».
— Благодарствую, Великий Государь. Я бы торговлей занялся. Не сам, конечно. У меня хватает служилых негоциантов. Позволь открыть английскую торговую компанию. А лучше — русско-английскую.
— Мы обдумаем дело, — уклончиво ответил Юрий Иванович.
Я был зол на Говарда, но и понимал, что разыграв меня в тёмную, он не рисковал провалить операцию по замене царя. Получив «казус бели», коим является угроза жизни королевскому посланнику, Англия, используя рыцарей тевтонского и ливонских орденов вторглась на территорию Руси со стороны Нарвы.
Внутри кремля уже действовали сторонники князя и ворота закрыть не дали. В том числе освободили и моих великанов. Двое из шестерых патагонцев погибло, прорываясь к Троицкой башне
Оставшиеся четверо перебили стражу, удерживали башню до подхода основных сил мятежников и вынесли меня на руках. Санчес тоже был ранен: посечён вдоль и поперёк и спасся от кровопотери только нашим проверенным средством: молотым табаком. Я и свои язвы за неделю залечил и патагонцев убедил воспользоваться. Те отказывались категорически.
Юрий сын Ивана Третьего сидел под присмотром шпионов Василия Третьего в Дмитрове, который тевтонские рыцари взяли без боя, и взошёл на престол самолично скинув с него брата.
Не имея наследников престола, Василий Иванович запретил братьям: Юрию и Андрею не только заводить детей, но и жениться, пока у него не родится наследник. Поэтому Юрию брата было не жаль.
Я, честно говоря, этого не знал.
Юрий был младше Василия лишь на год и тоже хотел оставить после себя потомков, но подходил к сорокопятилетию не только бездетный, но и не женатый. Сам он переворот не готовил. Ущербных царём Василием бояр было предостаточно, коих рука Лондона вовремя организовала, себя в этом деле не позиционируя.