Араб у трона короля
Шрифт:
Стирка, приборка и готовка еды в крепости производилась водой из этого колодца, значительно терявшей солёность при фильтрации через известняк, что меня, как инженера, удивляло.
Я полагал, что давление столба воды моря, а глубина здесь была до тридцати метров, создавало что-то типа эффекта обратного осмоса, продавливая молекулы воды сквозь «мембрану» известняка и задерживая соли.
Об эффекте опреснения мне рассказывал Мартинес, когда строил туннель, и я сильно удивлялся, и даже не верил, пока не попробовал
Конец туннеля был по потолок погружён в воду. Приходилось подныривать и проплывать под водой около шести метров и всплывать в колодце. Поэтому воду я попробовал на вкус вынужденно.
Глава 14
Мартинес ждал наверху. Выбравшись из колодца по деревянным, вмурованным в каменные стены перекладинам, я обнялся с моим старым приятелем, ставшим, ради меня, Великим Магистром Мальтийского Ордена.
— Привет, дружище! — Тихо воскликнул я, крепко прижимая его к мокрой груди.
— Привет, Питер! Как я рад тебя видеть! Всё идет по плану?!
— По плану, Марти, по плану! Как твои рыцари?
— Спокойны, как наши Бразильские крокодилы. И такие же опасные. Не знаю, уж как получится у тебя…
— С Божьей помощью, Марти, с Божьей помощью. И никак иначе.
— Когда? Завтра?
— Сейчас, Марти. Зови командиров прямо сейчас.
— Здесь в крепости только двое. Трое на той стороне, в городе.
— Зови, а я пока обсохну.
— Накинь плащ и пошли.
Я накинул плащ, и мы поднялись по нескольким переходам и лестницам в ядро крепости. Светильники на стенах не горели, но светила почти полная луна. Стены и каменные дорожки отливали бело-голубым светом. Моя творческая натура возбудилась и в голове зазвучала «лунная соната».
Реальность отступила. Я видел себя как бы со стороны. Замок с белыми стенами, лунный свет, человек в белом плаще с крестом и рыцарь в блестящих латах и белой накидке, тоже с красным восьмиконечным крестом, идут по бело-голубой лунной дорожке. Почти по Булгакову.
Меня пробила дрожь. То ли от мокрой одежды, то ли от прихлынувшего адреналина, то ли от осознания тернистого пути, мной самим себе определённому. Мелькнула и сразу погасла мысль: «А может, ну его? Вроде и так всего в достатке…». Но честь предков, хоть и не моих, не позволяла мне отказаться от слова. Мной данного слова. Данного искренне. Цели и задачи ордена Христа на данном отрезке времени совпадали с моими и даже помогали мне.
Маленькая тяжёлая дверь открылась и пропустила нас во внутрь хранилища, одновременно исполняющего роль апартаментов магистра и зала для совещания генералов ордена.
Дверь в сокровищницу была опечатана семью печатями. Я осмотрел их. На одной я увидел герб Тристана: рыба и кормящий её голубь.
— Их разочарование будет безграничным, — прошептал
— Я принесу вам, монсеньор, полотенца. И пройдите пока в мою келью, — он показал на дверь, соседствующую с дверью хранилища.
В келье Мартинеса горел масляный светильник и кроме кровати, стола и табурета, имелось только маленькое окошко, сквозь которое, при открывании двери, ворвался свежий морской ветер. Пламя лампы испуганно заметалось, как птица, но не погасло.
Я сбросил с себя мокрую одежду: лёгкую рубаху и штаны, и стал развязывать прорезиненный мешок. Вернулся Марти в двумя полотнищами, которыми я обтёр тело.
Переодевшись в сухое и натянув сапоги, я уселся на табурет.
— Чай есть?
— Вот я болван! — Стукнул себя по лбу Марти.
Он выбежал из кельи и через минуту вернулся с горячим чайником.
Мы ждали больше получаса, выпив по третьей чашке хорошо заваренного чая, когда в дверь хранилища постучали. Марти вышел и прикрыл дверь кельи.
Ещё через полчаса моё ожидание закончилось и зашёл Мартинес, позвавший меня за собой.
В зале за круглым столом сидели пятеро рыцарей с генеральскими звёздами, скрепляющими концы плащей на плечах. Все они пристально и с недоверием смотрели на меня.
Зал, окружённый многими лампами, был светел. Огонь в центре стола освещал лица всех за ним сидящих.
Мартинес сел сам и показал на кресло, стоящее рядом.
— Вот, Братья! Представляю вам сэра Питера Диаша, нашего собрата из ордена Храма. Мы провели его по тайному ходу. Он дал слово не воспользоваться им при нападении. Остальное он скажет сам.
Я молча смотрел в лица мужественных воинов. Мой велюровый камзол фиолетового цвета и белая рубаха с большим воротом, выложенным на груди и плечах, широкие в бёдрах и заправленные в сапоги штаны, произвели на генералов сильное впечатление.
— Вы словно только что из дворца, а не из подземного туннеля, — проговорил один из них.
Я промолчал и усевшись в кресло, придвинул его ближе. Потом я положил руки на круглый стол и снова обвёл всех сидящих взглядом.
— Вы, — начал я, — задаёте себе вопрос: «зачем он здесь?», но ответ будет простой. Я здесь для того, чтобы победить нашего общего врага.
Я помолчал.
— Двух наших общих врагов. И первый, — это недоверие. Недоверие, сложившееся между двумя братскими содружествами воинств Христа. Вы, наверное, знаете, что когда-то рыцари Ордена Храма были хранителями древних реликвий, найденных в свое время Еленой — матерью императора Рима Константина. На том месте, где она нашла крест Иисуса, она заложила храм. Там нашли его и наши братья. Как и многие иные священные реликвии господа нашего Иисуса Христа. Сто лет назад мы утратили их по велению Святого Престола, и они были переданы на хранение вам, достойные рыцари Хосписа.