Арабески ботаники. Книга вторая: Томские корни
Шрифт:
Сознавать, что и ты вложил свою лепту в познание природы, в изучение хотя бы некоторых морщинок, которые появились на старящемся лике Земли, что и ты хоть немного приподнял завесу таинственного и открыл хоть крупицу истины, или, по крайней мере, распространял истины, открытые другими, и это признается обществом, — все это доставляет мне глубокое нравственное удовлетворение, и хочется сказать, да, жизнь прекрасна!
Но ведь я работал над вещами, которые не приносили обществу материальной пользы; в самом деле, какая польза от того, что где-то там, на Белухе, лежат миллионы пудов льда, что сама Белуха оказалась на версту выше, чем думали прежде. И я несказанно рад, что общество оценило эти приобретения чистого знания, не справляясь об их практической полезности, и тем одобрило мою научную работу.
Но меня не оставляет и тревога. Человеческое общество с его сложными, неразгаданными законами во многом еще тайна; а где тайна, там и элемент страха. Тревожит меня вопрос. Не ввел ли я его в заблуждение? Или, во всяком случае, не слишком ли в кредите оказаны мне сегодняшние почести? Ведь многое, если не все, что я делал для знания, я делал, в сущности, для своего удовольствия. Разве не великое удовольствие, преодолевая препятствия и даже испытывая некоторые лишения, открыть хоть крупицу истины? Разве не великое наслаждение сообщать эти истины аудитории в сознании, что здесь, в этом храме, мы оставили все злобы дня и мелкие будничные расчеты, отдаваясь все вместе одной мысли, одной идее познания природы вещей?
Конечно, великое счастье, когда наслаждение человека совпадает с его долгом; в этом здоровый эгоизм творчества».
Я думаю, что с этими словами согласятся все ботаники-полевики, которые до сих пор терпят лишения, холод и жару, наслаждаясь красотой и величием природы, открывая новые виды, приумножая флористическое разнообразие Алтая.
В. В. Сапожников был не только талантливым педагогом, пользовался большим уважением, любовью и доверием студентов, помогал им. Он увлекался музыкой, поэзией, живописью и даже сделал сообщения «Природа в поэтических произведениях Пушкина», «Дарвинизм и эстетика».
Ботаники высоко оценили заслуги В. В. Сапожникова, его имя увековечено в названиях новых видов растений, ледников, горных вершин. Б. К. Шишкин назвал род из семейства зонтичных, произрастающий в Китае и Монголии, SaposhnikoviaSchischk. П. Н. Крылов в 1895 г. описывает новый вид остролодочника — Oxitropis saposhnikoviiна основании сборов, сделанных В. В. Сапожниковым в верховье реки Джело. И. М. Крашенинников и П. П. Поляков также на основании сборов Сапожникова описали новый вид полыни — Artemisia saposhnikovii. В. И. Курбатский из сборов, сделанных Н. В. Ревякиной в приледниковой зоне, описал новый вид лапчатки — Potentilla saposhnikovii. Н. В. Ревякина в его честь назвала новый вид — Poa saposhnikovii. А. К. Скворцов высокогорную иву, растущую в верхней части альпийского пояса, назвал Salix saposhnikovii. В честь В. В. Сапожникова были названы вершина в хребте Куэлю в Тянь-Шане, пик в Тянь-Шане, ледник в Южном Алтае, ледник в вершине реки Сом - Монгольский Алтай.
Работа на ледниках при низкой температуре, часто в снежный буран, среди «путаницы ледяных скал и пропастей», с постоянной опасностью провалиться в трещину или попасть под снежную лавину, была настолько утомительной и тяжелой, что костер из кизяка казался путешественникам «уютным и комфортабельным». Но эта тяжелая работа давала удовлетворение, несмотря на трудности и лишения, и вдохновляла на новые походы. «Дни, полные напряженной работы, сопровождаемые новыми открытиями, — писал в дневнике В. В. Сапожников, — чувствуются недаром прожитыми. Несмотря на крайнее физическое утомление, где-то глубоко внутри живет и радуется существованию другой, бодрый и не уставший человек. Эту здоровую радость бытия в исследовании завещаю моим молодым друзьям и ученикам».
Большое трудолюбие, целеустремленность, преданность делу позволили Василию Васильевичу выполнить огромный объем работы, а смелость и мужество — подняться на недоступные прежде ледники и вершины.
Вся деятельность В. В. Сапожникова является примером высокого служения науке. Она пробуждает желание увидеть и изучить богатейшую природу Алтая. Возможно, его успехи были бы намного скромнее, если бы рядом не находился другой великий ботаник — П. Н. Крылов.
Очерк о крупном ученом и отважном путешественнике В. В. Сапожникове хотелось бы закончить его словами из книги «По Алтаю», лучше которых очень трудно придумать: «Столько могучей красоты в грохоте водопада, в блеске серебристого белка, в голубых струях горного потока, в яркой раскраске обитателей высоких скал, что как-то обидно сознавать, что все это пропадает для большинства людей, вольно или невольно прикованных к душным городским улицам и настолько заморивших в себе потребность в впечатлениях нетронутой природы, что самые восторги перед ней вызывают у нас лишь снисходительную улыбку».
Материалы, полученные исследователем, не утратили своего значения до сих пор. На их основании устанавливаются закономерности изменения площади ледников, на основании им собранного гербария описываются новые виды. Заложенные традиции продолжены в работах последующего поколения ботаников. Исследования высокогорной флоры Южной Сибири послужили примером для изучения высокогорной растительности многих районов Сибири (Западные Саяны, Тува, Катунский хребет и др.).
Сапожниковия растопыренная — Saposchnikovia divaricata(Turcz.) Schischk .
Круг шестой. Сапожников и Колчак
Победу революции готовила интеллигенция, которая считала, что народ, ради которого она живет, забит и унижен. Интеллигенты считали, что царизм удушает демократию, что царская бюрократия тормозит социальное развитие. Они гневно протестовали и обличали царских сатрапов.
Демократ К. А. Тимирязев в некрологе безвременно ушедшему талантливому физику П. Н. Лебедеву писал: «…страна, видевшая одно возрождение, доживет до второго, когда перевес нравственных сил окажется на стороне «невольников чести»… Тогда и только тогда людям «с умом и сердцем» откроется наконец возможность жить в России, а не только родиться в ней, — чтобы с разбитым сердцем умирать».
Победа «большевизма» привела к разрушению множества интеллигентских идолов — гуманизма, демократии, поклонения творческому потенциалу простого народа.
Интеллигенция подготовила октябрьский переворот и дала возможность «простому народу» взять власть. И этот народ вверг огромную благополучную в экономическом плане страну в кровавую пучину гражданской войны, краха всей экономики и последующего террора, обрекая на страдания и смерть большинство российской интеллигенции, уничтоженной и рассеянной по всему свету.
В. И . Вернадский в своем дневнике от 10 сентября 1920 года записал: «Русское освободительное движение теперь мне представляется чем-то мутным наполненным насилием и ложью. Большевизм — его законное детище».