Аравийский рейд
Шрифт:
Третий помощник капитана Владимир Липинский работает на судах третий год. Штурман. Белая кость. Тихий и незаметный интеллигент. Кроме ходовой рубки и кают-компании, мы его нигде и никогда не встречаем.
– Вряд ли. Молод, дисциплинирован. И слишком избалован, – усомнился я, переговаривая с Торбиным в тихом коридорном закутке.
– Знаешь, сколько таких послушных и молодых сейчас «отдыхает» по тюрьмам? – не соглашается он. – Лучше присмотреть…
Второй помощник капитана Равиль Ишкильдин – мой ровесник. Низкорослый, смуглый брюнет, любящий пошутить или отпустить остроту. Большая часть его обязанностей
Старший помощник капитана Борис Скобцев – справно исполняющий свои обязанности простоватый дядька пятидесяти лет. Когда-то он был грамотным, энергичным специалистом, что позволило быстро дорасти до старшего помощника. Однако вместо капитанских нашивок Скобцев выбрал пьянство с почти запойным образом жизни, в результате чего лишился семьи и едва удержался в плавсоставе. Но опомнился. Переболел. Остепенился. Да вот беда – природу не обманешь: алкоголь быстренько превратил симпатичного и удачливого моряка в вялого, медленно соображающего, уставшего от жизни субъекта.
Единогласно постановляем:
– Этот ведущим звеном в сговоре с пиратами быть не может. Максимум – исполнитель второстепенных ролей.
И наконец, капитан «Тристана» – Александр Александрович Кравец. Вежливый, интеллигентный, ладно скроенный мужчина сорока восьми лет. Одевается опрятно и даже с некоторыми элементами морского шика, предпочитая в форме исключительно белые цвета. Прошел все ступени командного состава, начиная от третьего помощника капитана; окончил Волжскую академию водного транспорта. Знаний и опыта хоть отбавляй. В общении с экипажем даст фору любому дипломату: умеет вовремя пошутить или настроить на авральную работу, а при необходимости легко добавит в голос железных ноток. Авторитетен и пользуется в экипаже огромной популярностью. Если бы не уверенность сотрудников ФСБ в невозможности утаить заговор в команде от профессионала такого высочайшего класса, как Кравец, то мы ни секунды не сомневались бы в его честности.
В Азове ходовая вахта снова сменяется на стояночную, и команда получает короткую передышку. Улучив удобный момент, мы встречаемся на юте – покурить, а заодно посовещаться.
Обменявшись мнениями, молчим, осознавая, сколь неглубоки на самом деле наши наблюдения, а выводы – скороспелы и поверхностны. За пять дней и одного-то человека толком не распознать. А тут целый десяток! Попробуй-ка разберись, загляни в душу каждому.
Спорить и препираться не стали – решили проголосовать. Каждый должен назвать трех членов экипажа, наиболее, по его мнению, подходящих под определение «соучастник вооруженного захвата судна».
– Боцман, второй помощник, электромеханик, – озвучивает кандидатов Величко.
– Боцман, второй и старший помощники, – выдает свой вариант Торбин.
Я кидаю в воду окурок:
– Третьего в компанию пока не определил, но двоих назову со стопроцентной гарантией: боцман и электромеханик.
Глава
Российская Федерация
Азовское море – Керченский пролив – Черное море – Новороссийская бухта
Последний речной порт позади.
«Тристан» плавно подворачивает на юг и выходит из Таганрогского залива в Азовское море. До Керченского пролива остается меньше десяти часов – за это время мне необходимо управиться с одним деликатным дельцем в машинном отделении. Деликатным считаю его потому, что достаточно простую суть непросто исполнить под надзором околачивающегося рядом вахтенного моториста.
Ладно, это детали, и я постараюсь их обойти. Спускаюсь по трапу…
Белобрысый матрос сидит в закутке у стола. На ушах заглушки, хорошо, хоть глаза открыты – при моем появлении лениво отрывает зад от табурета и идет к пульту снимать показания приборов контроля работающей машины. Жаль. Лучше бы он остался сидеть.
– Эй! – машу ему через пять минут. – Подгребай сюда.
На столе – початая бутылка водки и один стопарь; из закуски – промасленная ветошь.
Вахтенный удивленно смотрит на спиртное, руки машинально стягивают с головы заглушки.
Усмехнувшись, преподношу заготовленную отмазку:
– День рождения сегодня у сына. По маленькой пропустим?
– Святое дело, – с готовностью соглашается матрос.
– Ты только никому об этом, а то еще попадет от капитана. Договорились?
– Смеетесь, что ли? Мне ж в первую очередь и влетит. Я ж на вахте!
– Ну и славно, – подхватываю бутылку и тут «вспоминаю»: – Да, слушай, с закуской проблема. У тебя ничего не найдется?
– Щас организуем! – заговорщицки подмигивает он и вразвалочку чешет к выходу из машинного отделения.
Схватив отвертку с плоскогубцами, бегу в противоположную сторону – к дизель-генератору. Минут пять у меня в запасе имеется…
Снял нужную крышку и судорожно копаюсь в пучках проводов, периодически поглядывая на лесенку и дверь. Мне необходимо еще две минуты…
Готово!
Теперь не оставить следов – сделать все как было. Успею?..
Дверка распахивается, вниз по лесенке спускается довольный моторист. Встречаю его у столика – словно никуда и не отходил.
– Принес?
– А как же! – тащит он из-за пазухи сверток.
Дежурный набор алкоголика: головка чеснока, кусок сала, хлеб.
– Держи, – подаю наполненный до краев стопарь.
– Ну, за вашего сынка. Дай бог ему здоровья и прочих успехов в учебе! – торжественно произносит белобрысый матрос пришедшую на ум ахинею и трясущейся ладонью вливает в себя водку.
Молодец!
Благодарно кивнув, кромсаю сало на тонкие пласты. Эх, как говорится, береги печень смолоду, а почки выдержат – их две…
Во время утренней вахты, совпавшей по времени с проходом Керченского пролива, Рябов звонит мне в каюту:
– Глеб Аркадьевич! У нас неприятности.
– Что случилось?
– Принял вахту, делал обход и пробные запуски механизмов. Дошло дело до дизель-генератора, а он помер, зараза.
Что ж, Юрий Афанасьевич, ваше отношение к обязанностям мне нравится все больше и больше. Ты просто кладезь для епархии старшего механика!..