Арбалетчики в Вест-Индии
Шрифт:
— Хорошо, с размерами — возможно, ты и прав. Но как с остальным быть? В «Критии» у Платона сказано, что главный остров Атлантиды был богат металлами, а что мы видим здесь? Дикарей с каменным оружием!
— И эдемцев с железным, из которого не так уж и много привезено Акобалом и его предшественниками, а основная часть выделана местными кузнецами из местной руды.
— А дикари?
— Так дикари ведь. Не знают они металлов и не умеют их обрабатывать. Их предки приплыли сюда уже после катастрофы и не застали здесь тех, кто мог бы научить их металлургии.
— Ладно, допустим и это. А животные? Платон писал о многочисленных слонах, лошадях и быках, а мы здесь охотились только на неуклюжего и страшно вонючего
— По твоей милости, кстати, — напомнил я ему, — Но ты прав, здесь вряд ли хоть когда-то водилось что-то крупнее этого несуразного медведя, а точнее — большого наземного ленивца.
— А как же тогда слоны и лошади с быками? Или ты считаешь их выдумкой?
— Нет, они были, только не на острове, а на материке. В том числе и в тех его частях, которые были или на самом деле подвластны, или якобы подвластны царям Атлантиды. Там слоны водились — точнее, животные, очень похожие на известных нам слонов…
— Мамонты? — сообразил Васькин.
— Ну, и мамонты тоже, но они обитали севернее, а я имею в виду мастодонтов.
— А это ещё кто такие? — спросил Велтур, которого я успел уже просветить насчёт мамонтов и им подобных хорошо известных вымерших зверюг прошлого, но не успел про менее известные вымершие виды.
— Тоже хоботные, ещё древнее мамонтов, — пояснил я ему, — По нашу сторону океана вымерли задолго до появления людей, а по эту — дождались гойкомитичей. Они попримитивнее, но внешне были больше похожи на обычных слонов, которых ты знаешь.
— А лошади откуда? Их же только конкистадоры должны завезти, — заметил наш испанский мент.
— Были и лошади. Они, если хочешь знать, вообще как раз в Северной Америке и появились впервые, а в Азию распространились из неё. Потом в Америке то ли сами вымерли вместе с мамонтами и мастодонтами, то ли чингачгуки тогдашние им вымереть помогли. Но не сразу — я где-то читал про древние наскальные рисунки красножопых, на которых изображены всадники. Видимо, у некоторых допотопных государств была и конница…
— А быки — бизоны? — снова догадался Васкес.
— Ага, они самые. И сильно подозреваю, что тоже не современный подвид, а тот, вымерший — покрупнее и с такими рогами, что и африканский буйвол нервно курит в сторонке.
— Так погоди, Максим, ты же говоришь о материке? — уточнил шурин, — А у Платона в «Критии» сказано, что царь Атлантиды и подвластные ему цари приносили в жертву богам быка в самой столице. Получается, всё-таки на острове?
— Да, если это не выдумка. Но материк не так уж и далеко — как раз на него эдемские купцы плавают за зерном и кокой, а бизон — не мамонт и не мастодонт, а всего лишь бык. Устроить на материке охоту, добыть на ней живых телят и доставить их на остров для пополнения храмового стада — тоже, конечно, задача непростая, но вполне посильная. Поэтому, если сведения источников Платона про жертвоприношение быка точные, а не перевранные — как про слонов — это, скорее всего, привезённые мелкими телятами с материка и выращенные уже в столице бизоны.
— Хорошо, если так — с живностью понятно. Но если ты считаешь, что остатки Атлантиды у нас под ногами — получается, она затонула не вся? Тогда где города атлантов? Пусть разрушенные, пусть запустевшие, но ведь какие-то руины должны же были сохраниться?
— В самом деле, — спохватился и Хренио, — От такой цивилизации должно было что-то и остаться. Ну и где?
— Где, где… В звизде! Под водой, господа. На шельфе, вплоть до стометровой глубины. Ледники-то ведь какие были — что в Европе, что в Америке! Уровень океана был на добрую сотню метров ниже нынешнего, и львиная доля тогдашних городов стояла на ТОГДАШНЕМ побережье, то бишь на нынешней стометровой глубине. А тут, во внутренних районах тогдашней суши, было глухое захолустье. Почему города к морскому побережью тяготеют, объяснять
— Снабжение большого населения легче наладить по морю, — блеснул эрудицией Велтур.
— Да, морской транспорт — самый вместительный и дешёвый, — подтвердил испанец.
— Правильно, господа. Но в дополнение к этому учтите ещё и вот какую хрень. Земледелия нормального тогда, скорее всего, не было, а продвинутое собирательство с пересадкой полезной растительности поближе к дому — всё-таки не то и полноценной заменой земледелию служить не может. Скотоводство нормальное тоже сильно сомнительно — оно пастбищ обширных требует, да ещё и не слишком далеко от тех городов, для которых то мясо выращивается. А значит, для городов острова — на самом острове, и тогда на нём остались бы следы того скотоводства и здесь — хотя бы уж кочевники какие-нибудь бродячие. Но чего не наблюдаем, того не наблюдаем. Значит — не было и скотоводства. И чем тогда прикажете население тех городов кормить? Лично мне приходит на ум только рыба и прочие морепродукты.
— Да, получается, что больше нечем, — согласился Велтур, — Но тогда, раз океан поднялся из-за таяния ледников — разве могло это произойти в один день и одну ночь, как сказано у Платона?
— Однозначно нет. Ледники таяли очень долго, и уровень океана поднимался очень медленно. Тут, скорее всего, за прошедшие с тех пор века и тысячелетия рассказчики перепутали и смешали в одну кучу два разных явления — катастрофические землетрясения с гигантскими цунами, которые, собственно, разрушили и смыли на хрен те города, и медленное затопление прибрежных зон поднимающимся морем. Уже через несколько столетий руины уничтоженных городов скрылись под водой, а грамотных не осталось, письменность исчезла, предания о катастрофе передавались от поколения к поколению устно, и что-то неизбежно путалось и перевиралось. Много ли мы знаем достоверного о том же минойском Крите, например? Ведь одни легенды, если вдумчиво разобраться. А ведь он по сравнению с той допотопной цивилизацией существовал совсем недавно…
— А откуда те волны взялись, что города атлантов смыли? Цунами — это ведь большая волна? — допытывался шурин.
— Ага, она самая. От камешка. Кинь в воду булыжник — от него круговая волна во все стороны пойдёт. Чем крупнее будет та каменюка, которую ты не поленишься в воду кинуть, тем больше от неё будет волна. А у богов силёнок-то дурных до хренища, и они не поленились — ОЧЕНЬ большую каменюку в океан швырнули. Представляешь, КАКАЯ волна будет от камешка величиной с хорошую гору?
— Максим, а ты не путаешь? Мы ведь о платоновской Атлантиде говорим, а не о динозаврах, — вмешался Хренио.
— Ну, там была совсем уж огроменная каменюка, да ещё и звезданула она уж очень в неудачное место. Точнее, в удачное — для нас. И кстати, не одна. Ты ведь на Юкатанский астероид намекаешь, о котором всем все ухи прожужжали? Так он — по последним исследованиям — был за триста тысяч лет до окончательного вымирания тех динозавров. Тоже, конечно, набедокурил круто, но не настолько, как в американских фильмах показали. А окончательно их прикончил другой, который в море рядом с Индостаном звезданул, и от него как раз деканские траппы попёрли — та базальтовая лава излилась, из которой нынешнее плоскогорье Декан и состоит. Вот то был настоящий звиздец, без дураков! Но такие здоровенные каменюки — случай редкий, и схлопотать такую — надо ещё очень постараться. А мелочь вроде той, что допотопную цивилизацию укокошила, практически каждые тринадцать тысяч лет на наш шарик падает. Ну, какой-то раз может и промазать, если повезёт, но обычно хоть какой-нибудь, да попадает. Вот этот последний, что тринадцать тысяч лет назад рухнул, сдвинул полюса так, что Вюрмское оледенение сменилось нашим межледниковьем, а заодно до кучи и ту Атлантиду со всеми прочими местечковыми прибрежными цивилизациями на ноль помножил.