Ареал. Вычеркнутые из жизни
Шрифт:
— Больше тут делать нечего, — Медведь подошёл к Айболиту. — Уходим, пока светло. К вечеру Паутина покажется, и все, кому делать нечего, по Зонам забегают. Не хотелось бы сталкиваться лишний раз.
— Надо остаться ещё на час, — ошарашил его санинструктор, указывая на лежащего бандита. — Я прооперирую его здесь. Иначе умрёт. Помощи ему ждать неоткуда. Подельник его до врача не дотащит, и до Выброса сюда никто не придёт. — Айболит твёрдо посмотрел в глаза майору. — За час управлюсь, может, быстрее. Отнесите его внутрь, и пусть кто-нибудь один мне ассистирует. А вы пока сходите,
— Лепила, ты, в натуре, расчувствовался, что ли? — зашёлся в нервном не то смехе, не то кашле зэк. — Легавый собрался зэка зашивать! Добрейшей души фраерок! А-а-а! Сука! Больно!
— Пасть заткни, — Медведь, наступив ногой зэку на простреленное предплечье, флегматично изучал полученный эффект, — а то воняет сильно. Команду «Голос!» я тебе не давал, ещё раз заблеешь, я тебя сам вылечу. Пришью твой язык к твоей же тупой башке, и в таком виде будешь шакалью стаю дожидаться. Говорят, они первым делом язык выгрызают, лакомство это для них, вот и выяснишь, врут или правда!
Уголовник захрипел от ненависти сквозь стиснутые зубы, но испытывать судьбу не стал. Майор убрал ногу и негромко сказал Айболиту:
— Ты понимаешь, что, как только мы уйдём, его приятель его же и прирежет? Просто ради глотка воды или единственного шприц-тюбика с лекарством. — Медведь посмотрел саниструктору в глаза: — Стоит ли оно того? Сегодня пятый день, Выброс может начаться послезавтра, а может, — он скосил глаза на хронометр УИПа, — уже через семь-восемь часов. И чем быстрее мы вернёмся на Базу, тем спокойнее.
— Я врач, Коля, — Айболит выдержал его взгляд. — Я не могу бросить человека умирать, зная, что в силах его спасти. Иначе грош мне цена. Бросил одного — бросишь и второго. Лучше не начинать, иначе в зеркало потом смотреть будет слишком стыдно. Я управлюсь за час, — повторил санинструктор. — А вода ему не нужна, пить всё равно нельзя будет. Флягу прямо под него положу, кто будет переворачивать полумёртвого? Оклемается — напьётся. И шприцов оставлять не буду, всё, что надо, уколю перед уходом. Мне лишь нужен один ассистент. И всё.
Несколько секунд Медведь молча смотрел на него, после чего коротко кивнул:
— Будь по-твоему. Капкан тебе поможет. — Он присел перед раненым зэком и снял с его пояса измятую солдатскую флягу. — Пустая? — майор несильно встряхнул её, убеждаясь в отсутствии воды, и негромко сказал уголовнику: — Подельник твой переворачивать тебя, конечно же, не будет, — на твои раны ему плевать. Поэтому флягу я наполню и зарою, туда же положу нож. Тебя после операции положим задницей прямо на это место, как полегчает, раскопаешь. Думаю, к тому времени кореш твой будет уже далеко. Это всё, что я для тебя сделаю, остальное — в руках Айболита. Когда-нибудь ты всё равно попадёшь в ад, так вот, предупреди дьявола, чтоб даже не думал о том, что есть на свете такой военный врач, радиопозывной Айболит. Иначе я сам к нему спущусь, выпущу кишки и на рога намотаю. Мучиться будет долго.
Медведь вернулся к ожидающим его бойцам, отправил Капкана к Айболиту, поручил Шороху заставить легкораненого зэка искать пустые канистры, после чего
— Место для операции я подготовил, — здоровяк подошёл к санинструктору. — Как договаривались. Постарайся не задерживаться, скоро начнёт темнеть, а нам ещё за вознаграждением топать!
Айболит уложился в пятьдесят минут. За это время удалось отыскать и наполнить «Иксом» восемь канистр, и в данный момент Медведь с Шорохом заканчивали увязывать их в коромысла попарно. На сидящего рядом Кошеля навесили целый ворох трофейного оружия, второго бандита привязали верёвкой к измятому уличному фонарю. Айболит и Капкан вышли из разбитого подъезда, санинструктор кивнул Медведю, окинул взглядом приготовленные к переноске коромысла и молча полез впрягаться в одно из них. Уравновесив на плечах поклажу, он выпрямился и посмотрел на привязанного к столбу зэка.
— Подельника твоего я зашил, осколок извлёк, — тоном, не содержащим эмоций, сообщил Айболит. — Пить ему нельзя сутки, если очнётся и будет просить — не давай. — С этими словами санинструктор зашагал вперёд, потеряв к бандиту всякий интерес.
Капкан с Шорохом последовали его примеру, и Медведь кивком головы велел Кошелю отправляться за ними. Окинув напоследок окрестности взглядом, майор поправил висящий на груди пулемёт и подхватил своё коромысло.
— Я — Медведь! Внимание засадам! — вышел в эфир здоровяк. — Мы уходим. Оставить позиции, встречаемся в точке сбора.
— Э! — окликнул их уголовник. — А я?! Вы, чё, в натуре! Развяжите меня, чепушилы легавые!
— Заткнись! — вяло посоветовал майор. — Не зли. Сам развяжешься, узлы затянуты слабо. Справишься за час-другой. А будешь орать — пристрелю. — Он прибавил шаг и обогнал Айболита: — Держись ближе к левому краю дороги, тут безопасно. Не слишком грязно в подвале для операционной?
— Грязно, — не стал спорить санинструктор. — Я вколол ему антибиотик, противостолбнячную сыворотку и так далее, словом, сделал ВСЁ, что мог, — он выделил голосом слово «ВСЁ». — Можно идти дальше с чистой совестью.
— Куда мы идём? — подал голос Кошель, кряхтя под грузом трофейного оружия. — Чего вы от меня хотите? У меня нет денег, я всё в караван вложил, но его бандиты…
— В гости к тебе идём, — оборвал торговца Медведь. — За наградой за твоё чудесное спасение. Живее ногами шевели! Ночь скоро, всякие беспредельщики по Зоне разгуливать начнут, а ты такая удобная мишень… грех не выстрелить!
— Но мне нечем платить! — вновь заныл Кошель. — Клянусь! Нет у меня ни денег, ни метов…
— Прям-таки ничего и нет! — саркастически усмехнулся здоровяк. — А как же тайник твой? Я о нём наслышан. Нет желания его посетить?