Арена, Кукольный театр и Добро пожаловать в сумасшедший дом!
Шрифт:
— Настоятельно рекомендую согласиться, — продолжал император. — Каждый твой рисунок — а ведь ты, если пожелаешь, можешь рисовать больше одного в день — будет опубликован во всех изданиях планеты. И, соответственно, все будут выплачивать тебе авторский гонорар.
— А сколько у вас изданий?
— Больше ста тысяч. Их читают двадцать миллиардов населения нашей планеты.
— Ну, — сказал Билл, — пожалуй, имеет смысл задержаться здесь на год. Но… м-м-м…
— Что?
— Как я смогу здесь жить? Я не имею в виду рисование карикатур, вы понимаете? В смысле, физически я выгляжу в ваших глазах таким же отвратительным, как вы в моих… Мне не
— Заранее рассчитывая, что ты согласишься, мы уже решили эту проблему, пока ты был без сознания. У нас самые выдающиеся врачи и, в частности, пластические хирурги во всех вселенных. Стена за твоей спиной зеркальная. Если ты повернешься…
Билл Карриган повернулся. И потерял сознание.
Одна из голов Билла Карригана полностью сосредоточилась на карикатуре, которую он рисовал сразу чернилами. Он не трудился больше делать наброски. Зачем, когда у тебя столько глаз, позволяющих видеть изображение одновременно под разными углами?
Вторая голова размышляла о невероятной сумме на его банковском счете и потрясающих власти и популярности, которыми он здесь пользуется. Деньги, правда, медные (медь — самый драгоценный металл в этом мире), но теперь у него меди столько, что, продав ее, он будет иметь целое состояние даже на Земле.
«Жаль только, — думала вторая голова, — что нельзя прихватить с собой заодно местные власть и популярность».
Третья голова беседовала с императором. Тот заходил к нему иногда, особенно в последнее время.
— Да, — говорил император, — время истекает завтра утром, но, надеюсь, мы сможем уговорить тебя остаться. На твоих условиях, разумеется. И поскольку мы принципиально против насилия, наши пластические хирурги вернут тебе первоначальный… м-м-м… облик…
Рот Билла Карригана, расположенный посередине груди, усмехнулся. Приятно, когда тебя ценят. Четвертое собрание его юмористических рисунков только что разошлось тиражом десять миллионов экземпляров на одной только этой планете, не считая других планет в их системе. И дело даже не в деньгах. Он уже имел больше, чем мог когда-либо потратить — по крайней мере, здесь. Как это все же удобно — иметь три головы и шесть рук…
Первая голова оторвалась от рисунка и посмотрела на секретаршу. Та ощутила на себе взгляд Билла и застенчиво опустила глазные стебли. Такая красавица! Он пока не делал ей никаких предложений, хотел сначала определиться с проблемой возвращения домой. Вторая голова вспомнила о девушке, с которой Билл встречался на Земле. Он вздрогнул и постарался выкинуть эти мысли из головы. Великий боже, каким она была чудовищем!
Одна из голов императора заметила почти законченную работу, и его рот разразился истерическим хохотом.
«Да, это замечательно, когда тебя ценят».
Первая голова Билла все еще смотрела на Твил, его прекрасную секретаршу, и под этим пристальным взглядом она от волнения стала изумительно светло-желтой.
— Хорошо, дружище, — сказала императору третья голова Билла. — Думаю, мне следует остаться. Да, я, пожалуй, остаюсь.
Кукольный театр
Ужас явился в Черрибелл вскоре после полудня. Стояла испепеляющая августовская жара.
Впрочем, в Черрибелле, штат Аризона, испепеляющая жара стоит весь август напролет. Черрибелл — это по Восемьдесят девятому шоссе, примерно в сорока милях от Тусона и в тридцати милях от мексиканской границы: две бензоколонки по разные стороны от дороги, чтобы ловить путешественников, проезжающих в обоих направлениях; таверна («Пиво и вина — только для совершеннолетних») — приманка для туристов, у которых не хватает терпения дождаться, пока они окажутся по другую сторону границы, где их ждет мексиканская выпивка; заброшенная палатка торговца гамбургерами и несколько глинобитных лачуг мексикано-американцев, которые работают в Ногалесе, пограничном городке в нескольких милях к югу, но предпочитают жить в Черрибелле, бог их знает почему. Некоторые из них обитают прямо в старых фордах «Тин Лиззи». Дорожный знак на шоссе гласит: «Черрибелл. Нас. 42», но он устарел. Нас Андерс (это он торговал гамбургерами) умер в прошлом году, и теперь в Черрибелле остался лишь сорок один житель.
Ужас явился в Черрибелл верхом на годовалом буйволе, которого вел в поводу седобородый старатель. Он был старый и грязный — типичная «пустынная крыса». Позже — сперва никому не пришло в голову спросить, как его зовут, — старик представился Дэди Грантом. Имя ужаса было Гарс. Он был футов девяти ростом, но настолько тощ, что весил никак не более ста фунтов. Буйвол старика Дэди тащил его на спине без особых усилий, хотя ступни Гарса волочились по песку. Как выяснилось позднее, подобным образом они волочились больше пяти миль, что ничуть не сказалось на состоянии его сандалий, больше смахивавших на котурны. Эти котурны составляли почти весь наряд великана-дистрофика, если не считать некого подобия плавок лазурно-голубого цвета.
Но смотреть на него было жутко вовсе не из-за огромного роста или странных пропорций. Омерзительной была его кожа — красная, как сырое мясо. Словно ее содрали, вывернули наизнанку и натянули обратно. Лицо Гарта было узкое и вытянутое, да и весь череп тоже. Но в остальном он выглядел вполне по-человечески или, по крайней мере, похожим на человека. Если, конечно, не обращать внимания на мелочи вроде той, что его волосы были того же нежно-голубого цвета, как и его плавки, глаза и сандалии. Лазурь и кроваво-красный.
Кейси, владелец таверны, был первым, кто увидел их приближение. Старатель, вол и его пассажир тащились по пустыне с востока, со стороны горного кряжа. Кейси как раз вышел на заднее крыльцо своего заведения подышать свежим, хотя и раскаленным воздухом и увидел приближающуюся процессию. До нее оставалось ярдов сто, и Кейси подумал: какой он странный, тот тип на буйволе. Издалека он казался просто странным и чужеродным, ужас же явился, когда маленький караван подошел ближе. Кейси от изумления открыл рот да так и стоял с отвисшей челюстью, пока необычное трио не приблизилось ярдов на пятьдесят. Одни люди боятся всего загадочного и непонятного, другие идут ему навстречу. Кейси пошел навстречу неизведанному. Но медленно.
Они встретились ярдах в двадцати от задней двери таверны. Старик остановился и отпустил веревку, за которую он тащил буйвола. Буйвол остался стоять, только голову свесил. Невероятно длинный и тощий тип, сидевший у него на спине, спешился. Вернее, просто встал на ноги, а потом перешагнул через спину вола. Постоял секунду — и уселся прямо на песок.
— Планета с высокой гравитацией, — сказал он. — Не могу долго стоять.
— Э, мне бы скотину напоить, — заговорил старатель. — Буйвол-то мой, небось, уж до смерти пить хочет. Пришлось бурдюки с водой бросить и еще кой-какую поклажу, чтобы он, значит, смог везти вот этого…