Арена, Кукольный театр и Добро пожаловать в сумасшедший дом!
Шрифт:
— Звонил? Конечно, нет. Я не Говард Вилкокс.
— Лучше позвоните. Что вы теряете? Все равно, кто вы: Вангэн Дэл или Говард Вилкокс, — о вас или о нем беспокоится женщина. Сделайте доброе дело, позвоните ей. Вы знаете телефон?
— Конечно. Это ведь мой собственный. Я хочу сказать, что это телефон Говарда Вилкокса…
— Прекратите эти грамматические упражнения, идите и позвоните ей. И не рассказывайте ей ничего — вы запутались. Скажите ей только, что вы живы-здоровы и объяснитесь с ней, когда вернетесь домой.
Растерянный, он встал и направился к телефону.
Я подошел к бару и выпил еще одно виски.
— Он… правда? — спросил Барни.
— Еще не знаю, — ответил
Я вернулся к столику.
— Она зла как черт, — сказал он, подходя. — Если я, то есть Говард Вилкокс, пойду домой, ей надо рассказать какую-нибудь другую историю. — Он отхлебнул пива. — Лучшую, чем история Вангэна Дэла.
При этих словах в его лице появилось что-то человеческое. Но это продолжалось недолго. Он снова уставился на меня:
— Мне следовало бы рассказать вам обо всем с самого начала. Я был заперт в комнате на Марсе. Это было в городе Скар. Я не знаю, почему они держали меня там, но все было именно так. Я был заперт. А затем долгое время мне не давали есть. Но мне удалось вытащить из пола расшатавшийся камень, выломать замок и выйти. Я буквально умирал от голода. Я выбирался три дня, три марсианских дня — это шесть земных, а выйдя, побрел по коридорам, еле держась на ногах, пока не нашел запасы еды. Вокруг никого не было, я ел, а потом…
— Продолжайте, — сказал я, — я слушаю вас.
— …я вышел из здания. На улицах и площадях города лежали мертвецы. Гнили. — Он поднес руки к глазам. — Я заглядывал в дома, учреждения… Не знаю почему, но все погибли на улице. Они все лежали там, и ни один труп не высох — это был не крил. Затем, как я говорил вам, я украл тарган — нет, не украл, потому что красть было не у кого, — и полетел на нем разыскивать живых. В деревнях было то же самое — все лежали мертвые около своих домов.
Говорил ли я вам, что Зандар — самый большой город, столица? В самом центре Зандара есть площадь — Геймс Филд — размером чуть больше, чем квадратная миля на Земле. Казалось, все население Зандара лежало там. Три миллиона тел лежало вместе, как будто они специально собрались, чтобы умереть здесь. Как будто они знали. Как и все на Марсе, они вышли из своих домов, но здесь они лежали все вместе — три миллиона! Я видел это с воздуха, когда летел над городом. А в середине площади я заметил странный предмет, стоящий на платформе. Я снизился и полетел над платформой на своем таргане — да, я чуть было не забыл объяснить вам, тарган — это что-то вроде нашего вертолета. Я кружил над платформой, разглядывая ее. На платформе стояла медная колонна. В колонне я увидел кнопку, сделанную из драгоценных камней. Рядом с колонной, как раз под кнопкой, лежал марсианин в голубом комбинезоне. Как будто он нажал ее и умер. И все умерли вместе с ним. Все, кроме меня. Я опустился на платформу, вышел из таргана и нажал кнопку. Я тоже хотел умереть. Но я не умер. Я ехал по Земле к себе домой. Я возвращался с работы. И мой дом был…
— Слушайте, Говард, — сказал я, — мы выпьем еще пива, а потом идите-ка вы лучше домой. Вам и так уже достанется от жены, а чем больше вы задержитесь, тем сильнее будет нагоняй. И если вы сообразительный человек, вы купите конфеты или цветы и по дороге домой придумаете какую-нибудь другую историю.
— Хорошо, — сказал он, — но…
— И без всяких «но», — продолжал я, — ваше имя Говард Вилкокс, и вам лучше всего идти домой, к жене. Я расскажу вам, что произошло. Мы мало знаем о человеческом сознании и о странных вещах, которые происходят с ним. Быть может, средневековые люди имели какие-нибудь основания, когда верили одержимым… Хотите узнать мое мнение о случившемся?
— Еще бы. Если вы можете сказать мне что-нибудь, кроме того, что я сумасшедший…
— Я думаю, вы и вправду доведете себя до безумия, если не перестанете думать об этом. Объясните себе все как-нибудь и забудьте. Я могу наугад сказать, что могло произойти.
Барни принес пиво, и я подождал, пока он не отошел от нас.
— Вполне возможно, Говард, что человек, а правильнее сказать — марсианин по имени Вангэн Дэл умер сегодня на Марсе. И, быть может, его сознание каким-то образом переплелось с вашим. Я не утверждаю, что это так, но в это можно поверить. Примите такое объяснение, Говард, и прекратите думать об этом. Живите, как будто вы действительно Говард Вилкокс, а если вы усомнитесь — взгляните в зеркало. Идите домой и учитесь жить в новых условиях, а главное — забудьте о Марсе. Ведь это правильно, а?
— Хорошо, может быть, вы — правы. Здравый смысл мне подсказывает…
— Вот и следуйте своему здравому смыслу. — Мы выпили пиво и я проводил его до такси.
Вернувшись в редакцию, я вошел в кабинет Каргена и запер за собой дверь.
— Все в порядке, — сказал я, — я из него дурь выбил.
— Что произошло?
— Он, конечно, марсианин. Но он был последний марсианин, оставленный на Марсе. Только он не знал, что мы все переправились сюда. Он думал, что мы умерли.
— А сейчас… Но как его проглядели? И как он ничего не знал?
— Он не в себе. Он был в одной из психиатрических лечебниц Скара. О нем, видимо, просто забыли. Он не был на открытом воздухе и не получил дозы ментапорт-лучей, которые перенесли наше сознание сюда. Но он сам выбрался из комнаты, нашел платформу в Зандаре, где происходила церемония, и нажал кнопку. Должно быть, энергии было еще достаточно.
Карген присвистнул:
— Ты сказал ему правду? И достаточно ли он умен, чтобы держать язык за зубами?
— Да нет же. Я полагаю, его коэффициент умственного развития равен примерно пятнадцати. Но он сообразителен не менее, чем средний землянин, так что с ним все будет в порядке. Я убедил его, что он действительно тот самый землянин, в которого попал его интеллект.
— Хорошо, что он пошел к Барни. Я позвоню сейчас в бар, чтобы Барни принял меры предосторожности. Удивительно, что он не отравил парня, прежде чем звонить нам.
— Барни — наш, и он не дал бы ему далеко уйти. Он бы держал его до тех пор, пока не пришли мы.
— Но ты-то дал ему уйти. Это безопасно? Не должен ли я…
— Все будет в порядке, — сказал я. — Ответственность беру на себя — буду следить за ним, пока мы не выполним План. Но, думаю, потом его снова придется держать в психиатрической больнице. И все-таки я рад, что не пришлось убивать его. Сумасшедший он или нет — он наш. И, возможно, узнав, что он не последний марсианин, он так обрадуется, что не будет возражать против этого.
Я вышел из кабинета и вернулся к своему столу. Слеппера не было — его куда-то послали. Джонни Хейл оторвался от журнала и спросил:
— Что-нибудь интересное?
— Нет, — ответил я. — Просто какой-то пьяница развлекал публику. Удивляюсь, что Барни позвонил нам.
Карикатурист [28]
В почтовом ящике лежало шесть писем, но Биллу Карригану хватило беглого взгляда на конверты, чтобы с уверенностью сказать — ничего в них интересного нет. Якобы скетчи от якобы сочинителей. И, девять шансов из десяти, — ничего по-настоящему смешного.
28
Рассказ написан в соавторстве с Маком Рейнольдсом.