Арена, Кукольный театр и Добро пожаловать в сумасшедший дом!
Шрифт:
Митки кивнул:
— Хорошо придумано. Но профессор нельзя доверяй. Если он узналь, что ти умный тепер, он или убивать тебя, или надешно закрывать, чтобы ти не сбежаль. Он испугаться умный мышь. Ах, шаги. Беги в клетка и будь осторожный.
Митки бросился в свою норку, но вспомнил о куске веревки и вернулся. Кончик его хвоста исчез в норке как раз в тот момент, когда профессор Обербюргер вошел в кабинет.
— Сыр, Блондиншик. Сыр, я тебе приносиль, и еше положить в ракет. Нельзя голодный в дорога. Ти ведь кароший маленький мышонок. Правда, Блондин?
В
Профессор посмотрел на клетку.
— Кашется, ти мне отвечаль, Блондин. Так, да?
Тишина. В деревянной клетке царила тишина.
Митки ждал, ждал, ждал.
Минни не пришла.
— Она пряшется в саду, — стараясь успокоить самого себя, прошептал он. — Она знать, что опасно приходить, когда свет. Когда будет темно…
Спустилась ночь.
Но Минни так и не появилась.
На улице и в доме было темно. Митки осторожно пробрался к кухонной двери и убедился, что она открыта, а дырка в ней по-прежнему на месте.
Он высунул в дырку голову и позвал: «Минни! Моя Минни!», но тут вспомнил, что Минни не знает английского, и обратился к ней на мышином, очень тихо, чтобы его не услышал профессор в соседней комнате.
И остался ждать. Он ждал и ждал.
Потом у него словно сами собой закрылись глаза, и он крепко уснул.
Его разбудило прикосновение, и Митки подпрыгнул от неожиданности. Впрочем, он тут же успокоился, увидев Блондина.
— Ш-ш-ш, — сказал белый мышонок, — профессор уснуть. Уше пошти рассвет, его будильник будет звонить шерез шас. И он узнайт, что я убешаль. Он мошет попробовать поймать другая мышь, мы дольшен быть осторожный и не ходить нарушу.
Митки кивнул.
— Ти умный, Блондин. Но моя Минни! Она…
— Мы не мошем ей помогает, Митки. Стой, снашала покаши мне генератор Икс-девятнадцать, а потом будем прятаться. Как он работать?
— Я покашу быстро, а потом я искать Минни, пока профессор спаль. Генератор тут.
И Митки ему показал.
— А мошно уменьшить его мощность? Штобы другой мышь быль не такой умный, как мы, ти и я.
— Вот так, — ответил Митки. — А зашем?
Блондин пожал плечами:
— Просто интересно. Митки, профессор давал мне отшен особенный сыр. Новый, я приносить тебе кусок, пробуй. Ешь его, и я помогайт тебе искать Минни. У нас ест еше час.
Митки попробовал сыр.
— Это не новый. Это лимбургер. Только вкус отшен странный, даше для лимбургера.
— А тебе нравится?
— Не знаю, Блондин. Мне кашется, не нравится…
— Это особый вкус, Митки. Шудесный. Ешь все и будешь понимать.
И вот, ради соблюдения вежливости и чтобы не спорить, Митки доел сыр.
— Неплохой совсем, — сказал он. — А тепер будем Минни искать.
Но глаза у него закрылись, и он зевнул. Ему удалось добраться лишь до входа в норку.
— Блондин, мне нушно немного отдыхать. Буди меня шерез пять ми…
И он заснул, да так крепко, как никогда до сих пор не спал, даже не успел закончить предложение.
Блондин ухмыльнулся и, не теряя времени, занялся делами.
Зазвонил будильник.
Профессор Обербюргер с трудом открыл глаза, но тут же вспомнил, какой сегодня день, и поспешно выбрался из постели. Через полчаса наступит исторический момент.
Он зашел за дом и проверил пусковую установку. Она была в полном порядке, как, впрочем, и сама ракета. Если не считать, конечно, того, что дверца кабины оставалась открытой. Но профессор собирался посадить внутрь мышонка в самый последний момент.
Он снова вошел в дом, взял ракету и отнес к установке. Потом тщательно ее закрепил и проверил кнопку старта. Полный порядок.
Осталось десять минут. Пора нести мышонка.
Белый мышонок крепко спал в своей деревянной клетке.
Профессор Обербюргер осторожно засунул внутрь руку.
— Ах, Блондин. Пора в дальний, дальний путешествий. Бедный маленький мышь, я буду стараться тебя не разбушать. Лутше ти будешь спать, пока тебя не разбудить старт.
Осторожно, очень осторожно он отнес спящего мышонка во двор и положил в ракету.
Три двери закрылись: сначала внутренняя, затем решетка из бальзы и в самую последнюю очередь внешняя. Все, кроме решетки, откроются автоматически, когда ракета приземлится. А радиопередатчик отправит профессору звук, который будет издавать мышонок, грызущий бальзу.
Если на Луне есть атмосфера. Если мышонок…
Не сводя глаз с минутной стрелки, профессор ждал. Затем очередь дошла до секундной стрелки. Пора…
Профессор прикоснулся пальцем к идеально настроенной кнопке стартера, который должен был сработать через несколько секунд, и помчался к дому.
ВЖЖЖИ-И-И-К!
В том месте, где стояла ракета, небо прочертил огненный след.
— Прошай, Блондин! Бедный маленький мышь, ти будешь знаменитый. Пошти такой же знаменитый, как мой звездный мышонок Митки, если я хватать время и пешатать книга…
Пришло время записать в дневник, как прошел старт.
Профессор взял ручку и вдруг увидел свою ладонь. Ладонь той руки, в которой он держал мышонка.
Она была белой. Он страшно удивился и поднес ее к свету.
— Белый краска. И где я мог пачкать себя белый краска? У меня он ест, но я не пользовал. Нишего в ракет, нишего в комната или в сад… Мышонок? Блондин? Я его дершать. Но пошему лабораторий прислаль мне мышь, крашенный белым? Я ведь им говориль, мне не вашно, какой цвет…
Профессор пожал плечами и отправился мыть руки. Он был очень сильно удивлен, но решил, что не стоит обращать внимание на такие мелочи. Впрочем, почему все-таки лаборатория так сделала?
Темная каюта с ревом устремившейся ввысь ракеты. Ракеты, которая направлялась на Луну.
Лимбургер, напичканный снотворным.
Черное предательство.
Белая краска.
И бедняга Митки! Он летел на Луну, и обратного билета у него не было.
Ночью в Хартфорде шел дождь. Профессор не мог проследить за полетом своей ракеты в телескоп.