Арена, Кукольный театр и Добро пожаловать в сумасшедший дом!
Шрифт:
— Блондин Первый. Император белых мышей, которые правят всеми остальными мышами, а потом будут править всеми… Но ти и сам все будешь узнавать, когда дашь клятву.
— Ти говориль про машина, — сказал Митки. — Это что ест? И где она?
— В нашем штабе, я тебя туда вести. Сюда.
И Митки пошел за белым мышонком. По дороге он спросил:
— А сколько ест нас, умных мышей?
— Ти будешь двадцать первый.
— И все двадцать здесь?
— Да. А исчо мы нашали дрессировать батальон рабов из
— А далеко бараки от штаба?
— Десять, мошет, двадцать ярдов.
— Карошо, — сказал Митки.
Они завернули за последний угол, и Митки увидел генератор и Блондина. Остальные белые мыши сидели полукругом и слушали.
— …Следуший шаг будет… Что ест, Страшник?
— Пополнение, ваше величество. Он только сбешаль, и он будет к нам присоединяться.
— Карошо, — заявил Блондин. — Мы обсушдаль мировой план, но мы мошем прерваться, и ти дашь клятва. Встань около машина и полоши одна рука на цилиндр, а другая поднимайт ладонью вперед, в моя сторона.
— Слушаюсь, ваше величество, — сказал Митки и, обойдя полукруг мышей, подошел к машине.
— Вот так ест, — сказал Блондин, — руку выше. Вот так. А тепер повторять. Белый мышь будет править мир.
— Белый мышь будет править мир.
— Серый мышь и другие сушшества, включая людей, будут их рабы.
— Серый мышь и другие сушшества, включая людей, будут их рабы.
— Тот, кто против, будет подвершен пытка и убит.
— Тот, кто против, будет подвершен пытка и убит.
— А Блондин Первый будет править всеми.
— Это ти так думаешь, — сказал Митки, потянулся к проводам генератора Х-19 и соединил два из них…
Профессор и Минни ждали его с нетерпением. Профессор сидел в своем кресле, Минни — на столе рядом с новым генератором лучей Х-19, который Митки построил перед тем, как их покинуть.
— Три часа и двадцать минут, — сказал профессор. — Минни, как ти думайт, он попал в беда?
— Я надейсь, нет, профессор… Профессор, а мыши тепер шастливее, став умный? Разве те, у кого нет интеллект, не шастливый?
— Ти нешастлива, моя Минни?
— И Митки тоше, профессор. Я знаю. Ум это ест неприятности и проблемы… Когда мы жиль за стеной, а вы давайт нам много сыр, нам так карошо, профессор!
— Мошет быть, Минни. Мошет быть, ум приносит мышатам одни неприятности. Людям тоше, Минни.
— Но люди, они не бывать другие, профессор. Они такие родиться. Если бы мышь дольшен быть умный, он бы так родиться, разве нет?
Профессор вздохнул.
— Мошет быть, ти даже более умная мышка, чем Митки. И я ушасно волноваюсь, Минни, о… Смотри, вот он!
Маленький серый мышонок, с которого слезла почти вся белая краска, осторожно пробирался вдоль стены.
И быстро юркнул в мышиную норку в плинтусе.
— Минни, это ест он! У него полушилось! Сейчас я ставить клетка с приманкой, и мы с тобой сашать его на стол, где машина… Ой, нет, не нушно. Луш достанет Митки за стеной. Давай, Минни, пора вклюшать…
— Прошайте, профессор, — сказала Минни и потянулась к генератору.
Профессор слишком поздно понял, что она собирается сделать.
— Пи-пи-пи!
По столу металась маленькая серая мышка, ища путь к спасению. А посредине стояла сложная машина, которая больше никогда не заработает.
— Пи-пи-пи!
Профессор осторожно взял ее в руки.
— Минни, моя Минни! Да, ти совсем правый. Ти и Митки будете так больше шастливы. Но мне шаль, что ти не подошдаль — хотя бы шуть-шуть. Я хотеть говорить с ним, последний разок. Но…
Профессор вздохнул и опустил маленькую мышку на пол.
— Ну, Минни, тепер твой Митки мошет…
Но его инструкции запоздали, и в них больше не было необходимости, даже если бы Минни его поняла. Маленькая серая мышка метнулась к дыре в плинтусе и исчезла.
А в следующее мгновение из благословенной темноты профессор услышал радостный писк…
Старые добрые пуги
Космический корабль с Андромеды II вращался как волчок, оказавшись во власти могучих сил. Андромедянин с пятью конечностями, пристегнутый к креслу пилота, обратил три выпуклых глаза одной из своих голов к четверым другим андромедянам, также пристегнутым к креслам.
— Посадка будет тяжелой, — сказал он.
И не ошибся.
Элмо Скотт ударил по клавише пишущей машинки и принялся слушать, как перемещается каретка и тренькает звоночек. Ему понравилось, и он повторил процедуру. Однако лист бумаги оставался девственно чистым.
Элмо зажег очередную сигарету и посмотрел на нее. На бумагу, естественно, а не на сигарету. Но слов на бумаге так и не появилось.
Он наклонил свой стул и повернулся, чтобы взглянуть на холеного, черного с подпалинами добермана-пинчера, который лежал точно посредине лоскутного коврика.
— Ты счастливый пес, — заметил Элмо.
Доберман завилял коротким обрубком хвоста. Другого ответа от него не последовало.
Элмо Скотт вновь перевел взгляд на бумагу. По-прежнему ни одного слова. Тогда он положил пальцы на клавиши и напечатал: «Пришло время всем людям доброй воли прийти на помощь компании». Элмо посмотрел на возникшие на бумаге слова и ощутил, как легкое дуновение идеи коснулось его щеки.
— Милашка! — позвал он.
Из кухни появилась хорошенькая маленькая брюнетка в голубом домашнем платьице из льняной ткани и остановилась рядом с Элмо. Он обнял ее за талию.