Арена, Кукольный театр и Добро пожаловать в сумасшедший дом!
Шрифт:
Он свихнулся. Просто сошел с ума.
Шорти пошевелил невидимыми пальцами левой руки. Пальцы шевелились, и он это прекрасно ощущал. Говоря научным языком, тактильно-кинетические ощущения сохранялись. И вместе с тем… он опустил кисть левой руки на стол и… не почувствовал поверхности стола. Тогда Шорти специально изогнул левую руку так, что ее кисть просто обязана была уткнуться в стол или… пройти насквозь. Никаких ощущений.
Получалась какая-то ерунда: кисть его левой руки была где угодно, только не на конце левого запястья. Куда бы он ни переместил остаток левой руки, ее кисть все равно оставалась в левом проходе. А если он сейчас
Но еще глупее, что кисть его левой руки болтается неведомо где. И это уже не глупость. Это полный идиотизм, а на каком расстоянии находится его левое запястье: в двух ли футах или за тысячу миль — значения не имеет. Точнее, расстояние может отражать лишь степень идиотизма.
Да и там ли сейчас его левая кисть?
Шорти достал из кармана перьевую авторучку и поднес к месту предполагаемого нахождения левой кисти. Так оно и есть! В правой руке у него осталась лишь половина авторучки. Вторая половина исчезла. Осторожно, чтобы не лишиться пальцев на правой руке, Шорти чуть приподнял оставшуюся на виду часть авторучки и резко отпустил.
Ага! Авторучка исчезла из поля зрения, зато с легким стуком ударилась о невидимые костяшки пальцев левой руки! Она там застряла! От неожиданности Шорти пошевелил пальцами, и авторучка упала. Весь вопрос, куда? Она не шлепнулась на пол в проходе. Его любимая пятидолларовая авторучка (деньги, между прочим!) исчезла в никуда.
Уф-ф! Ну и кретин же он. Беспокоится из-за авторучки, как будто кисть левой руки — это пустяк! Что же теперь делать?
Он закрыл глаза.
«Шорти Маккаб, — мысленно произнес он, — ты должен логически обдумать сложившуюся ситуацию и найти способ вернуть кисть левой руки, где бы она ни находилась. Ты не имеешь права поддаваться страху. Возможно, ты заснул и это все тебе только снится. Но, возможно, это вовсе не сон, и, если это не сон, тогда, парень, ты попал в передрягу. А теперь давай рассуждать логично. Существует некое место, находящееся не здесь, а в каком-то ином измерении. Все живые и неживые объекты, попадающие туда, исчезают из поля зрения, и ты не можешь достать их обратно.
Каким бы ни было то измерение, там остается кисть твоей левой руки. И твоя правая рука не знает о том, что делает левая, поскольку одна находится здесь, а другая — там. Как там сказано? „И пусть твоя левая рука не знает…“ Нашел время развлекаться, дуралей. Тут нет ничего смешного».
Но кое-что он может сделать прямо сейчас — определить, пусть и грубо, форму и размеры этого… «пространства исчезновения». На столе лежала оставленная кем-то коробочка со скрепками. Шорти вытащил оттуда несколько штук и бросил одну в проход. Пролетев не более восьми дюймов над полом прохода, скрепка исчезла. Не просто залетела куда-нибудь под стол, а исчезла.
Так, первые данные он уже получил. Вторую скрепку Шорти бросил немного в сторону. Тот же результат. Он нагнулся, стараясь не высовывать голову в проход, и бросил еще одну скрепку почти над самым полом. Она исчезла, пролетев все те же восемь дюймов. Четвертую скрепку Шорти пустил чуть правее, а пятую — чуть левее. «Пространство исчезновения» достигало не менее одного ярда в длину и, скорее всего, тянулось параллельно проходу.
А в высоту? Очередную скрепку Шорти метнул вверх, и она исчезла где-то на высоте шести футов. Следующую он постарался бросить еще выше, нацелив немного вправо. Скрепка описала красивую дугу и приземлилась на голову студентки, сидевшей в трех рядах от Шорти, по другую сторону прохода. Девушка вздрогнула и поднесла руку к волосам.
— Мистер Маккаб, не наскучила ли вам моя лекция? — суровым тоном спросил профессор Дологан.
Шорти так и подскочил.
— Д-да… то есть… нет, профессор. Я просто…
— Вы просто ставили опыты по баллистике и изучали природу параболы. Парабола, мистер Маккаб, представляет собой кривую, описываемую запущенным в пространство телом, при условии, что на него не воздействует никакая другая сила, кроме первоначальной движущей силы и силы тяготения. А теперь вы позволите мне продолжить начатую лекцию или вы желаете выйти к доске и продемонстрировать свои баллистические изыскания коллегам для расширения их кругозора?
— Простите, профессор, — пробормотал Шорти. — Я был… я имею в виду… я хочу извиниться.
— Благодарю вас, мистер Маккаб. Продолжим… — Профессор вновь повернулся к доске. — Если через b мы обозначим степень авозможности, в отличие от с…
Шорти угрюмо взирал на свои руки. Точнее, на одну свою руку, лежащую на коленях. Потом, словно спохватившись, он повернул голову в сторону стенных часов, висевших над дверью аудитории. До конца лекции оставалось пять минут. Он должен что-то придумать, и как можно быстрее.
Шорти опять вперился глазами в проход. Нет, он уже не надеялся что-либо там увидеть. Но «исчезающее пространство» давало немало пищи для размышлений. Как-никак там осталось семь скрепок, его любимая авторучка и, наконец, кисть его левой руки.
Итак, ему известно, что есть нечто. Невидимое и непонятно где расположенное. Оно неосязаемо на ощупь, и предметы вроде скрепок ударяются о него совсем беззвучно. Туда есть вход, но нет выхода. Можно сунуть туда правую руку и ощупать ею пальцы левой. Только назад кисть правой руки будет уже не вытащить. А лекция через считанные минуты закончится, и тогда…
Полный завал. Ему оставалось сделать последний опыт: невероятный, но все же имеющий хоть какой-то смысл. Шорти рассудил: там с его рукой ничего плохого не случилось. Так почему бы не шагнуть туда целиком? Куда бы он ни попал, он окажется там весь.
Шорти дождался, когда профессор опять повернется к доске. Потом, не раздумывая… вернее, боясь думать… он встал и шагнул в проход.
Шорти не понял: или за окном вдруг стемнело, или он попал в полную темноту. Он больше не слышал монотонного голоса профессора, зато над ухом раздалось знакомое жужжание. Похоже, темно-синяя муха продолжала летать во тьме.
Шорти свел руки, и правая обхватила левую. Он облегченно вздохнул: по крайней мере, он обрел былую цельность. Но почему здесь такая темень?
Кто-то чихнул.
Шорти подпрыгнул.
— Здесь… кто-то есть?
Его голос немного дрожал, и Шорти надеялся, что это все-таки сон и он сейчас проснется.
— Конечно, есть, — ответил довольно резкий и ворчливый мужской голос.
— И… кто?
— Что значит — кто? Я. Неужели сам не видишь? Ах да, ты же меня не видишь. Забыл. Нет, ты только послушай того парня! А еще говорят, что мы свихнутые.