Арена смерти
Шрифт:
– Тебя что-то беспокоит?
– Меня беспокоит то, что сегодня здесь слишком много людей, – пояснил Бык, цепко и внимательно вглядываясь в окружающих и не забывая посматривать назад.
Они уже пару дней были с Ольгой на «ты». Он стал более к ней расположен, ибо она и впрямь оказалась приятнее, чем показалась вначале. И хотя она не перестала говорить с ним в своем привычном резковато-насмешливом тоне, его это почему-то перестало раздражать.
– А чем тебе мешают люди? – поинтересовалась Ольга и добавила с усмешкой: –
– Умею, – признался Бык. – Хотя предпочитаю стрелять по бумажным мишеням, а не по живым.
– Значит, ты обожаешь всё это.
– Что именно, – не понял Ольгу Бык. – Что ты имеешь в виду?
– Ну, стрелять, драться, воевать и всё такое.
– Воевать? – переспросил Бык и, подумав, ответил: – Нет, воевать я не люблю. Если только обстоятельства не вынуждают. Война – это грязь.
– Разве не все мужчины любят войну? – насмешливо и чуть удивленно посмотрела на него Ольга.
– Войну любят те, кто там не был, или те, у кого мозги на этой мясорубке съехали набекрень, – заметил Бык.
– Штирлиц надел фуражку на бекрень… – произнесла Ольга и добавила: – Бекрень сильно обиделась и убежала.
Бык улыбнулся. Но потом посмотрел на свою спутницу и увидел, что глаза у нее совсем не веселые.
– Что с тобой? – спросил он. – Мне кажется, что тебе не по себе как-то. Может быть, я могу тебе чем-нибудь помочь?
Ольга бросила на Быка какой-то странный взгляд:
– Ты?
– Я. Нет, правда, чего ты такая мрачная сегодня? Поделись, – предложил Бык, не переставая цепко вглядываться в окружающее.
– С кем, с тобой? – усмехнулась его спутница и вдруг со злостью добавила: – Чтобы ты побежал стучать моим предкам?
– Мне платят за то, что я тебя охраняю, а не за доносы, – спокойно парировал Бык. – Ну, так как, поделишься своим страшным секретом?
– Толку не будет, – убежденно произнесла девушка.
– А ты попробуй, – посоветовал Бык. – Душу излить иногда бывает полезно. Глядишь, и настроение улучшится.
– Это не настроение, это перманентное состояние, – ответила Ольга и вдруг выпалила: – Блин, послать бы всех к едрене фене! Надоело все!
– Что, быть богатой оказывается так плохо? – усмехнулся Бык, бросив ироничный взгляд на свою подопечную.
– Надоело играть роль дурочки, – отозвалась та.
– А ты не играй. Будь умной, если и впрямь такая.
– Чудило, кому сейчас нужны умные женщины? – проговорила Ольга тихо и грустно. – Нынче в моде длинноногие куклы, которые лижут своим благодетелям все мыслимые места за каждую подачку и не смеют задавать лишних вопросов. А у меня с этим делом полный отлуп. Не привыкла ни перед кем стелиться. Хоть в петлю лезь.
– А тебе и не надо, у тебя и без того денег полно. Зачем тебе перед кем-то стелиться?
– Я говорю не о деньгах, я говорю о человеческих отношениях. В нашем кругу все богатые, тут деньгами никого не удивишь. Я говорю про необходимость играть привычную роль и подчиняться там, где принято подчиняться.
– А я-то думал, что эмансипация научила тебя быть сильной, – произнес Бык. – Хотя даже при эмансипации женщинам приходится иногда подчиняться необходимости. Правда, у тебя выбор все-таки больше, чем у остальных особей женского пола.
– Ты о том, что мне не надо пахать ради денег? – усмехнулась Ольга.
Но Бык не ответил.
– Ну да ладно, хватит обо мне, – предложила его спутница и добавила: – Все равно ты ничего не поймешь. Давай лучше о тебе. Вот интересно, ты много народа поубивал за свою жизнь?
– Только тех, кто нападал, – произнес Бык, привыкший за эти дни к внезапным вопросам девушки.
– А женщин или детишек?
– Не приходилось. Надеюсь, что и дальше не придется.
Ольга показала на маленького мальчика, играющего неподалеку:
– А если бы ты точно знал, что вон из того карапуза вырастет Гитлер? Ты бы смог его убить?
Бык неопределенно пожал плечами и ничего не ответил. Ольга помолчала, потом произнесла:
– Я думала, что тебе все равно в кого стрелять.
– Не все равно. К тому же я всю жизнь пытаюсь играть по правилам.
– По чьим?
– По своим.
– Чудак ты все-таки, – усмехнулась Ольга. – Правила устанавливают такие как мой папочка, а не ты. Нынче благородство не в ходу.
– Оно никогда не было в ходу, однако есть люди, которые при любых обстоятельствах все же пытаются не стать дерьмом.
– Как ты, например?
– И не только я, – заверил Ольгу Бык и добавил: – Некоторые тоже не запачкали себя.
– Сколько этих некоторых? Один на тысячу?
– Да хоть один на миллион. Дело не в пропорции, дело в принципе.
– Глупо быть таким, когда все остальные играют в другую игру.
– Ну и пусть себе. У меня своя игра, – заверил свою спутницу Бык. – И вообще, давай лучше сменим тему.
– А о чем будем говорить? О стрельбе по движущимся мишеням или как правильно кидать противотанковые гранаты? – съязвила Ольга.
– Нет, лучше о чем-нибудь другом. И вообще – я, по правде сказать, не сторонник насилия, – сказал Бык.
– А ты знаешь, я давно заметила, что именно это принято говорить, когда собираются сделать человеку очень больно, – усмехнулась Ольга.
– Никому я не хочу сделать больно, – отозвался Бык. – Я бы лучше посидел сейчас где-нибудь у пруда или речки, поглядел бы на природу, на то, как какие-нибудь утки по воде плавают.
Ольга внимательно посмотрела на Быка и сказала:
– Я думаю, что тот, кто способен остановиться и залюбоваться хоть чем-то кроме танков, минометов или стрелкового оружия, тот вряд ли будет испытывать навязчивое желание убивать.