Арестант особых кровей
Шрифт:
— 7-2-з, подъем! — неласково проговорил кто-то, и тряхнул меня за плечо. — Хорош отлеживаться, звездун! Кончился твой космос, возвращайся на землю!
Я шевельнулся, открыл глаза, и, узнав малоприятное лицо Лысого, посмотрел выше. «Выше» тоже оказалось малоприятным — меня перенесли в строго функциональный, ничуть не уютный медицинский кабинет. Врач — вот же совпадение, тоже малоприятный! — посмотрел на меня с тоской.
— Очнулся, 7-2-з? — спросил он.
— Да, — сонно проговорил я, не делая и попытки подняться: тело казалось неподъемно тяжелым; сердце медленно,
Лысый хмыкнул, отстранился и уместил свой зад на ближайшем табурете.
— Пока ты спал, мы замерили у тебя уровень эо, — сообщил медик, вглядываясь в мое лицо. — Энергетические потоки восстановились. Чувствуешь?
Я взглянул в потолок, используя так называемый «третий глаз», эо-зрение. Тусклыми нитками, как капиллярами, запульсировали следы энергий. Я посмотрел ниже, на стены, и обнаружил путаный узор различных следов, сплетающийся, по аналогии с капиллярами, в «кровеносную сеть».
Под прицелом эо-зрения оказался и врач. Где-то над его головой трепыхнулось нервное облачко ауры; я не смог разглядеть оттенки.
— Как думаешь, на какой уровень тянет? — осторожно спросил медик.
— Четыре-пять, — с удивлением произнес я, и приподнялся.
— Угадал. Четыре с половиной. Вставай. Будем ставить тебе блок.
Я зевнул, повел плечами, косо глянул на Лысого — охранник держался так, словно ему скучно, но я со своим нынешним уровнем эо в четыре с половиной ясно ощущал его интерес к происходящему и даже азарт. Пока я был «в космосе», с меня сняли костюм и обувь, так что на пол я ступил босыми ногами.
— Без шуточек, звездун, — лениво предупредил Лысый.
— Без шуточек скучно, — пожаловался я, заслужив гневный взгляд хозяина кабинета и раздраженное:
— Никаких шуточек!
Усмехнувшись, я демонстративно потянулся, наслаждаясь ровно как усталостью после эо-ри (почему он случился, вызнаю позже), так и энергетической наполненностью. Я словно был голоден, и наелся. Моего нынешнего уровня эо не хватало, чтобы увидеть мир во всем его многоцветье, но даже так было отлично; стоило присмотреться к любому объекту — и субъекту — в кабинете, как раскрывались полезные подробности: из чего сделано, кто трогал в последний раз, каково было настроение того, кто трогал…
— Садись!
Я сел в кресло и протянул врачу руку. Блок полагается ставить в вену. Пока врач занимался последними приготовлениями, я смотрел в пол, разбирая на составляющие пеструю картину энергетических следов. Игла резко вошла в вену, и я закрыл глаза, не желая видеть, как начнет тускнеть картина следов. Да, узоры энергий побледнеют сразу, но эо-зрение исчезнет полностью часа через два. Я снова ослепну и оглохну, и снова мир будет представляться мне как нечто блеклое и обыкновенное. А пока… пока еще ярко ощущаются раздражение и нервозность врача да настороженность Лысого.
Когда я был ребенком, проверки эо и энергетические манипуляции ввергали меня в панику; я никого к себе не подпускал и защищался, как мог. Зачастую это заканчивалось погромом и громкой бранью врачей, не работали ни уговоры матери, ни укоризненный взгляд отца…
«Зато сейчас, взрослый
— Все, — заявил врач, закончив с неприятной, но, увы, обязательной процедурой, и налепил на место укола пластырь. — Возвращайся на кушетку. Через два часа еще замер сделаем.
Я вернулся на место. Пока блок еще не напустил тумана в голове, а тело не объяла слабость, я выполнил кое-какие простенькие упражнения. Охранник следил за каждым моим движением и почти непристойно скользил взглядом по практически обнаженному телу; понятно, что он оценивает его не с точки зрения красоты или сексуальной привлекательности, а сугубо с точки зрения того, опасен я, или нет.
И все же я не удержался, поддел его:
— Нравлюсь?
Лысый издал звук, представляющий собой нечто среднее между язвительным «Ха» и презрительным «Фу».
— Имей в виду — я не по мужчинам, — добавил я. — Но даже если бы это было так, у нас с тобой все равно бы ничего не вышло. Извини, дружище. Морда у тебя больно неказистая.
— Щас у тебя морда неказистой станет, — бросил тот, показывая мне кулак.
— Хочешь испортить мне лицо, чтобы никто, кроме тебя, больше на меня не польстился? — невинно поинтересовался я.
— Молчать! — рявкнул медик.
Я замолк и улегся на кушетке поудобнее. Препарат распространился по организму и начал красть мои силы, запечатывая один энергетический поток за другим; это ощущалось слабым жжением в разных частях тела, и меня уже начинало мутить. Препараты, блокирующие эо, это яд для психокинетика…
Закрыв глаза, я окунулся в воспоминания. Красноволосая девчонка весь день на меня посматривала — впрочем, как и большая часть арестантов. В отличие от своей красотки-подружки она дичилась меня, и каждый раз, когда я подлавливал ее на слежке, вздрагивала и спешно отворачивалась. Ребе-е-енок!
Но почему же на этого «ребенка» я так отреагировал? Точнее, почему на нее отреагировала моя энергия? Я нахмурил брови, рыща в памяти, отыскивая детали, которые могут помочь разгадать эту загадку. На ум сразу шли волосы — прямые, густые, отливающие черно-алым на свету. Такой цвет с натяжкой можно назвать рыжим, это именно что красные волосы, и вряд ли крашеные. Все остальное в облике девчонки слишком заурядно, глазу не за что зацепиться.
Она несла какой-то бред про подругу, когда цеплялась ко мне, раззадоривала себя, чтобы не струхнуть; от неуверенности у нее даже руки губы дрожали. Что это вообще было? Чего она хотела? Выделиться, показаться необычной, чтобы я не посчитал ее очередной свихнувшейся фанаткой?
Я всего лишь перехватил ее руку, когда она собралась меня ударить или наградить пощечиной. Всего лишь касание — и такая буря… Не припомню столь сильного энергетического отклика на кого бы от ни было; а уж эо-ри, смешение энергией, прозванное в народе «энергетическим сексом», я и вовсе никогда не испытывал так остро и спонтанно. Если уж на то пошло, последний раз эо-ри я занимался еще в юности, с подружкой, которая так же, как и я, жаждала познать всю радость секса как обычного, так и энергетического.