Арестант
Шрифт:
Никита потер лоб, вздохнул и спросил:
— И давно у тебя эти… прозрения?
— Я серьезно, Никита, — негромко сказал Андрей.
— И я серьезно, Андрюха, — сказал подполковник. — Я совершенно серьезно хочу понять: что с тобой? Что это: алкоголь? Последствия травм? Или и то и другое?
— Вот именно потому я и не хотел говорить. Предвидел твою реакцию. Если уж даже ты посчитал меня шизанутым алкоголиком…
— Я этого не сказал.
— Верно, этого ты не сказал. Ты просто сформулировал вопросы. Но сформулировал их именно так.
По службе Кудасову несколько раз уже приходилось
Вот тебе и ясновиденье!
— Ладно, — сказал Никита. — Допустим. Допустим, все так и есть. Чем ты можешь доказать, что у тебя дар экстрасенса?
— А… ничем, — растерянно ответил Обнорский.
— Вот видишь, — как бы с облегчением сказал подполковник. Он тоже был реалист. — Может быть, есть смысл сходить к врачу?
Обнорский закурил неизвестно какую уже по счету сигарету и произнес:
— Нет смысла, Никита… нет.
Снова замолчали. После паузы Андрей сказал:
— Ну хорошо, ты мне не веришь. Это твое право. Я, если уж начистоту, и сам себе не особо верю. Бред какой-то! Но чем ты все-таки объяснишь, что я знаю про Кричи-не-кричи, про количество трупов и способ убийства?
— А действительно, откуда ты знаешь? Андрей курил, молчал, смотрел сквозь голубоватое облачко дыма с легким прищуром.
— Хорошо, — сказал, поднимаясь, Никита. — Извини, я пойду, времени у меня совсем мало. А к тебе я заходил напомнить: Палыч на свободе. Я не знаю, когда сумею его упаковать. Но ты, Андрюха, будь поосторожней. Лучше всего, если сможешь уехать на недельку-другую. Есть куда?
— О, Никита, у меня домов, как у зайца теремов.
Кудасов посмотрел на Андрея испытующе.
— Ладно. А то смотри — помогу.
— Да на меня уже лимит смертный весь выбран. Я теперь почти что бессмертный.
— Вот именно — почти, — сказал подполковник, надевая куртку в прихожей. Голос его звучал угрюмо и как будто издалека.
— Ты извини, старик, — негромко пробормотал Обнорский. — Все, что я тебе сказал, — истинная правда.
Он поколебался немного и добавил:
— К убийству бойцов в Кричи-не-кричи причастны кавказцы. Хочешь — верь, хочешь — плюнь и забудь.
— Какие кавказцы? — автоматически произнес опер.
— Не знаю. Но мне… мне послышались реплики на языке, напоминающем кавказскую группу. Ну, в смысле во время прозрения.
Кудасов не ответил и взялся за ручку двери. Бред все-таки, подумал он.
— Никита, — позвал Андрей.
— А?
— Слушай, а что ты знаешь про Нижний Тагил?
— Про Нижний Тагил? — удивленно обернулся подполковник. — А что про него надо знать?
— Да нет, — смутился Андрей. — Я так просто… к слову.
— Нижний Тагил он и есть Нижний Тагил. Зона там красная. Ментовская зона.
Кудасов спускался по лестнице, что-то зло бормотал себе под нос и качал головой. Он резко хлопнул дверцей машины и рванул с места. Когда он отъехал метров на двести, навстречу попался автомобиль службы наружного наблюдения. Интересно, подумал Никита, кого это наружка
А серая копейка службы НН остановилась неподалеку от дома Андрея Обнорского. Один из разведчиков сразу перебрался на заднее сиденье, укрылся стареньким пледом и уснул. Работа разведчиков наружки требует выносливости, огромного терпения и умения расслабляться. Объект — парень шустрый, но не профессионал, — сказал полковник Тихорецкий. — Справитесь без труда, одним экипажем.
В эти дни наружка работала с двойной нагрузкой. Людей остро не хватало. Но Тихорецкий выполнял личное распоряжение господина Наумова, поэтому свободный экипаж нашелся. А сняли его с той заявки, которую дал Вадим Резаков на Бабуина.
Ждать разведчикам пришлось недолго, всего около часа.
Объект появился в дверях подъезда в восемь-десять.
— Вставай, проклятьем заклейменный, — сказал один разведчик другому. — Работа началась.
Его напарник сразу проснулся.
Обнорский в защитной натовской куртке остановился на ступеньках подъезда. Закурил. Несколько секунд задумчиво смотрел на свою «Ниву», затем махнул рукой и направился к перекрестку. Там и встал, протянув руку… Разведчики профессионально оценили некоторую припухлость лица и еле заметную неуверенность движений. Клиент приехал с Большого Бодуна (есть такой древний русский город), сделали они правильный вывод. Второй вывод был: объект действительно не профессионал. Он не сделал ни малейшей попытки провериться и сел в первую же остановившуюся возле него машину.
Дряхлый «Москвич» с Андреем Обнорским ехал в центр. Серая копейка следовала за ним, то сокращая расстояние до двух-трех автомобилей, то отпуская подальше. На набережной Фонтанки, напротив здания Лениздата, клиент расплатился и вышел. Все ясно, решили разведчики, прибыл на службу. Из установочных данных им было известно, что Обнорский, он же Серегин, работает в городской «молодежке».
Но объект повел себя странно. Глядя на серую громадину издательского комплекса на противоположном берегу, он выкурил сигарету, щелчком отправил окурок в черную воду и пешком направился обратно, в сторону Невского.
При всем своем опыте, умении анализировать и прогнозировать поступки людей разведчики никак не могли представить, что им придется более двух часов бесцельно болтаться по улицам. Объект двигался без какого-либо определенного маршрута, трижды заходил в питейные заведения. Минут двадцать простоял на набережной канала Грибоедова. Выкурил за это время три сигареты и выбросил пустую пачку из-под «Кэмэла».
Когда он двинулся дальше, один из разведчиков последовал за ним, а другой еще минут двадцать наблюдал за брошенной пачкой. Ею, однако, никто не заинтересовался. Разведчик нехотя вылез из салона и сам подобрал пустую пачку с верблюдом. Подобное поведение объекта, за которым ведется наблюдение, всегда настораживает. За внешней нелогичностью и бессмысленностью действий может скрываться желание срубить хвост или провести конспиративную встречу. Возможно — моменталку. Объект, однако, ни разу не пытался войти с кем-либо в контакт, как явный, так и скрытый. Ни разу не попытался хотя бы элементарно провериться. А возможностей для этого в центре города было полно…