Арестантка

Я переплела пальцы за спиной. Шрам вокруг запястья жутко чесался под наручником. Татуировку свели три цикла назад. Три… а я всe равно представляла, что она там есть.

— У вас есть шанс выйти раньше срока, — слова начальницы тюрьмы прозвучали так буднично, что я даже не сразу поняла, что они значили.

Выйти? Выйти куда? Внеочередной выход в шахту… За последнее время их было столько, что казалось, меня решили добить. Утром я еле выцарапала себя

— Господин Этнинс предлагает вам помилование в обмен на одну маленькую услугу, — тараторила толстая начальница.

Помилование. Что? Я смогу выйти… я смогу найти Карлоса. Хотя стоп. Имперцы предлагают мне помилование? Здесь какой-то подвох.

На столе, ближе к углу, лежал обеденный паeк, который начальница очевидно не успела съесть. Остывающая картошка фри обиженно ощетинилась, как дикобраз. Еe масленный запах заползал в ноздри.

— Маленькую? — усмехнулась я и перевела взгляд в лицо сидящего в углу молодого мужчины с русой ухоженной бородкой, в красивой форме дипломатического корпуса. — Какую же?

Мужчина, с виду лет тридцати, разглядывал крупные жёлтые пуговицы на манжетах замшевой куртки. Ряд таких же пуговиц наглухо застёгивал его фигуру под самое горло. Он промолчал, словно не заметил вопроса.

Нет, всe же Этнинс был младше. Слишком гладкая кожа, слишком живая мимика. Его крупные губы изгибались в брезгливой усмешке. Конечно. Дипломат, привыкший к роскоши и чистоте, сидел в запылeнной приeмной исправительной каторги рядом с зачуханной арестанткой. Жаль, мои руки сковывали за спиной наручники, показала бы ему покрытые коростой ладони с крошащимися ногтями.

Грёбанный посланник Земной Империи. Ненависть трепыхалась во мне умирающей на берегу рыбой, но она была живее всех моих чувств. Три грёбанных года прозябаю здесь, медленно превращаясь в мумию, вместо того, чтобы греться под солнцем Веги. Веги, которую мы так и не отвоевали. Вместо того, чтобы вернуться к брату и продолжить борьбу.

— Он хочет, картошинка, чтобы ты участвовала в переговорах с оставшимися повстанцами, — сказала начальница, и, казалось, я услышала, как у неe заурчало в животе.

— Сопротивление подавлено, остались лишь мелкие обречённые очаги, которые должны сдаться ради выживания, — дипломат заговорил приятным баритоном.

Очаги сопротивления. Карлос? Я знала, что он жив и всё ещё сопротивляется. Но если он увидит меня с имперцами, разве не подумает, что я его предала? К тому же имперцы только и делали, что врали елейными голосами. Здесь точно какой-то подвох.

— Сдаться ради того, чтобы умереть на химических заводах в системе Альфа Центавра или Глизе? — холодно бросила я.

— Ради того, чтобы жить, — не глядя на меня, сказал мистер Этнинс.

О, жить? Это вы на Земле живeте, а мы влачим жалкое существование. Забрали у нас даже Вегу-7. Единственную планету, пригодную для жизни. Мой маленький рай.

— Перед тобой никто отчитываться не собирается, тыковка. Твоe дело малое. Проведeшь переговоры и отчалишь на свободу. А то ведь ещё долго горбатить спину. Можешь и не дожить до конца срока, — вмешалась начальница, её рука потянулась к еде.

— Не переживайте, доживу.

Я уверена, что Карлос освободит меня раньше, или я всё-таки сбегу. Подумаешь, десять раз не получилось. Одиннадцатый обещает быть фееричным. Я вспомнила про почти собранный детонатор в шахте 12G.

— Ну так, ты не будешь помогать доброму мистеру Этнинсу? Решила мотать срок?

Я опустила голову. На моих штанах виднелись бурые пятна, под которыми постоянно заживали и появлялись новые раны. То телега окажется слишком тяжeлой, ударит по бeдрам, то врежешься в скол руды, то надзиратель отсыпет за нерасторопность. Мрак, боль, мрак, боль. Ежедневная цепочка. Только мысль о побеге и надежда на то, что брат однажды меня освободит, позволяли держаться.

Провести переговоры, попросить повстанцев сдаться. Да, после того, как разбили нашу армию, шансов осталось мало. А были ли на самом деле эти повстанцы, или дипломатишка врёт? К тому же, что потом? Сотни людей отправятся на каторгу, как и я. Если Карлос среди них… Он проклянёт меня. Полететь с дипломатишкой, а потом сбежать? Если бы это было так просто.

— Мне кажется, что мистер Этнинс нас дурит, — сказала я. — Какой-то он слишком молодой для дипломата.

Мужина ошарашенно зыркнул на меня, но твeрдой интонацией спросил:

— Вы полетите со мной?

— Куда? Только если на бал, принцесса…

Дипломатишка слегка смутился, растерянно дотронулся до шевелюры. Русые волнистые локоны лоснились от геля, как собачья шерсть.

— Арестантка номер 3112! — начальница вскочила и размашисто врезала мне пощeчину, рот наполнился металлическим привкусом. — Или вы проявите уважение…

Я плохо слышала еe дальнейшие слова, только лишь номер отдавался в ушах эхом. 3112… Мой номер. Мы с братом боролись за наш будущий дом против системы, что превращала людей в колониях в безымянных рабов.

Горько, что мы проиграли. Эта горечь была сильнее боли от пощёчины.

— Стойте! — вмешался дипломатишка. — Оставите нас наедине? Я научу её уважению.

Мелочные и жестокие. Вот какие они, представители Земли.

— Не могу, господин, — интонацией квочки сказала начальница, выхватывая картошку из пачки. — Она буйная. Но я пока просто тихо поем и не буду вам мешать.

Всe, что остаeтся, это вести себя достойно. Я смотрела на Этнинса и молчала.

«Никогда не показывай им своей слабости», — так говорил Карлос. — «Как бы они нас не унижали, они никогда не отнимут нашей гордости».