Аргентина. Нестор

Валентинов Андрей

– …К доброму следователю, – замполитрука кивнул. – И у нас точно так же.

Фридрих понимающе хмыкнул.

– НКВД! Всего четыре буквы, но какой в них глубокий смысл. Гегель бы позавидовал… Плохо то, камрад Белов, что никакие признания не спасут. Протокол подпишешь, а тебя снова бить примутся. Добрый следователь выслушает, посочувствует, ты ему еще что-то расскажешь. А тебя снова бьют. Пока не сдохнешь – или под трибунал не отдадут.

Бывший студент покосился на дверь.

– Что и следовало ожидать.

Кто нос сует куда не след,Тому немало будет бед. [27]

– Как? –

не понял сосед. – Это ты про меня? Сам сочинил?

– Не сам. Ганс Сакс, «Шванк о невидимой голой девице», в других изданиях – «Шванк об аптекаре». Но что в лоб, что по лбу.

Прищемят нос ему у нас.На сем Ганс Сакс кончает сказ.

– Ты все-таки немец, – рассудил Фридрих. – Стихи читаешь прямо как наш школьный учитель. Жаль, если на пшеков работаешь. Мне крышка, но и тебе не жить. С собой заберу.

27

 Здесь и далее стихи Ганса Сакса приводятся в переводе В. Микушевича.

Александр пожал плечами:

– А если на пшеков работаешь ты?

Сосед мотнул головой:

– Tausend Teufel! Теперь ты понял, почему эти мазуры нас вместе посадили? Мы же никогда друг другу не поверим, так и будем смотреть, как нас по очереди сюда без сознания вносят и водой отливают.

Задумался, сжал левую в кулак.

– Ладно! Пятьдесят на пятьдесят, шанс не такой и маленький… Бежать надо сейчас, камрад Белов, после первого же раунда здешнего бокса мы только на четвереньках передвигаться сможем…

Замполитрука вспомнил падающие на пол обрывки бумаги.

– …Поэтому говори «да», а я скажу, что делать. Но учти, пока отсюда не выберемся, я – главный. Ты кто по званию? Четыре звездочки, это, кажется, фельдфебель? Так вот, у меня и звание выше, и опыта больше.

– А почему про Нестора спрашивал? – не утерпел бывший студент.

Фридрих усмехнулся.

– Идеомоторика, микродвижения мышц. Лицо, руки… Как ты расслабился, когда о раках вспомнил! Такое сыграть, конечно, можно, но… Но об этом как-нибудь потом. Итак… Да?

Александр Белов прикинул, что всякий ответ плох. Бежать-то ему, считай, и некуда. Но становиться бифштексом… Нет!

– Да!

– Тогда сыграем в польский преферанс. С болваном.

* * *

От двери вниз – две ступеньки, дальше цементный пол. Немец прямо напротив входа в трех шагах, Белов слева, если от входа смотреть, тоже в трех. Оба сидят, но по-разному: замполитрука в комок сжался, руками колени обхватив, Фридрих же стал похож на Будду из Музея этнографии, что в Ленинграде на Стрелке – руки на коленях, прямая спина, глаза прикрыты.

Режим полного молчания. Слушают. Но пока в коридоре тихо.

На «болвана» замполитрука, конечно, обиделся, но рассудил, что сосед в чем-то прав. Болван в преферансе не деревянная чурка, а условный партнер. Всегда говорит «пас», не участвует в торговле, его карты не открывают. Но если придется вистовать или ловить мизер…

Шинель он снял, простелил на полу. Сидеть удобнее – и двигаться тоже. Что холодно и сыро, не беда, можно потерпеть до начала игры. Правила же простейшие. Первое: игроков только четверо, не больше. Фридрих уверен, что на допрос (на приготовление бифштекса) поведут двое, сержант или взводный с пистолетом в кобуре и обычный солдатик с карабином.

…«Сержант» по-польски так и есть – «Sierzant», взводный же – «Plutonowy». В позапрошлом веке в Русской армии тоже были не взводы, а плутонги.

Очередная зарубка в памяти, больше по привычке, чем для пользы дела. Как титулуется, не важно, главное, чтобы не успел выстрелить ни он, ни Szeregowy [28] . Это второе правило, первый же выстрел – проигрыш.

Немец рассказал, что здешнее отделение Экспозитуры создано совсем недавно, как раз с началом событий на советско-польской границе. Потому и обжиться не успели. И мусор в подвале не убрали, и свою охрану не привезли. Караулы несут солдатики местного гарнизона, пехота, а не конвойные волки. Воевать, может, и обучены, но в чистом поле, а не в полумраке подвала.

28

 Рядовой (польск.).

…За окнами – серый сумрак. Еще немного, и придет Мать-Тьма. Значит, должны включить свет, маленькую электрическую лампочку над дверью. Это не страшно, не ослепит, зато послужит сигналом.

Александр внезапно понял, что голова уже не болит, кровь не стучит в висках, пальцы на руках теплые, и сырость куда-то ушла. В конце концов, шансы, если соседу верить, не так и малы, пятьдесят на пятьдесят.

…Фридриху он решил поверить. Зачем подсадному готовить побег? Строптивого комиссарика можно пристрелить без всяких хлопот, ничем не рискуя.

Пятьдесят на пятьдесят.

Шаги. Где-то в конце коридора… Ближе. Ближе! Не один, как минимум, двое, только бы не трое, тогда игра не состоится, слишком мало шансов.

Скрип замка в двери…

Свет!

Александр Белов встал и зачем-то одернул гимнастерку.

* * *

– Hej, Szwab! Na przesluchanie!.. [29]

На верхней ступеньке – сержант, пистолет на боку, рука на кобуре. Солдат с карабином, как и ожидалось, сзади, карты розданы правильно. А вот игроки-гости еще не на месте, поэтому Фридрих как сидел, так и сидит. Даже глаза не открыл.

29

 Эй, шваб! На допрос! (польск.).

– Szwab, kurwa! Rusza'c sie!.. [30]

Шагнул ниже. Вторая ступенька! Фридрих покачал головой.

– Nie moge. Jestem chory. Potrzebny lekarz [31] .

Приподнял перевязанную руку, скривился. Сержант, оглянувшись, кивнул тому, кто стоял сзади, сам же шагнул вниз, на цементный пол. О службе не забыл, быстро осмотревшись, кивнул Белову:

– Na miejscu! [32]

Тот послушно кивнул в ответ. Можно и на месте, между ними всего два шага. Велел бы отойти, было бы хуже. Впрочем, этот вариант Фридрих тоже предусмотрел, Замполитрука даже успел заучить фразу: «Nie rozumiem po polsku!»…

30

 Шваб, курва! Шевелись! (польск.)

31

 Не могу, болен. Мне нужно к врачу (польск.).

32

 На месте! (польск.)