Аргидава
Шрифт:
Мимо них из входной двери в арку, ведущую в соседний зал, не поздоровавшись, в мягкой обуви почти бесшумно прошмыгнул тонкий, гибкий, как майская травинка, юноша. Он еще постоял в арке, покачался, обернулся нехотя и сонно, вошел в соседний зал, лениво кивнул, еще раз обернувшись… Маша кинулась следом, а мальчик исчез. И не было там ни двери, ни окна. Ни шкафа, где можно было спрятаться. Ничего. Безмолвно в стеклянных витринах стояли манекены в военном снаряжении разных войн и сражений: с мечами, кинжалами, шпагами и саблями. С луками и стрелами разных конфигураций, с арбалетами и кремневыми ружьями. Жесткие лица с кровожадными оскалами, глядящие прямо тебе в глаза, страшные умельцы грабить, убивать, разрушать и жечь. И ни один из них не был похож на проскользнувшего мимо мальчика-травинку, мальчика-стебелька, тоненького, в замшевом камзольчике…
– Маша! – Игнат потряс ее за плечо. – Очнись, ты опять задумалась. Ты зачем побежала сюда без меня? Тут для нас ничего интересного. Пойдем, я тебе что-то покажу.
Игнат провел ее назад в картинную галерею.
– Смотри вот сюда.
– И что? – разглядывая две почти одинаковые картины, спросила Маша.
– А то, что это триптих. Вот смотри, пустое место. И темный след. Тут висела еще одна картина.
Ничего особенного. Тронный зал старой крепости. На одном полотне во главе праздничного стола восседает турецкий паша, на другом – русский князь. И перед ними стоит в поклоне тонкий, гибкий юноша в зеленом камзоле и держит за спиной странно развернутый свиток.
– В замшевом камзольчике! Мальчик! – вскрикнула Маша.
– При чем тут камзол?! – возмутился Игнат. – Посмотри, что на свитке!
– Что?
– Там план. Чертеж. Скорей всего, это чертеж строительства Тронной башни. С ее залом и – внимание! – с подземельем. И подземным ходом. А теперь посмотри вот на эту женщину, – указал Игнат на второе полотно.
За спиной у мальчика в зеленом камзоле, спиной к зрителю, стояла рыжеволосая девушка, ее яркие волосы паутиной рассыпались по плечам. Девушка украдкой протягивала руку к свитку, чтобы забрать его, спрятать, спасти…
– Где найти третью? Где она? Что там?
– Думаю, что там – сам художник. И весь проект башни. И не ошибусь, если окажется, что у художника шрам на правой щеке.
В зал вошла группа туристов, и с ними – бойкая хорошенькая экскурсовод.
– Привет, Игнатик! – кокетливо повела она глазками.
– А где третья картина?! – тут же, без вступлений, приветствий, ритуальных представлений, спросила у девушки Маша.
Девушка пожала плечиком, закатила глаза, мол, с кем ты общаешься, Игнат, и ответила:
– На реставрации.
– А где? У кого на реставрации? А эти две почему висят? Неотреставрированные, – не отставала Маша.
– Откуда мне знать, – возмутилась девушка, опять дернула плечиком, призвала туристов собраться в кучку к началу экспозиции и заученно, монотонно начала экскурсию.
Игнат и Маша спустились вниз по южной лестнице вопреки всем правилам и оказались у входа в подвал с арсеналом крепости. То ли там велись какие-то работы, то ли кто-то специально оставил огромные металлические ворота с кольцами, ведущие в подвальные помещения, открытыми.
– Это для туристов открыли?
– Думаю, это открыли для нас.
– Кто?
– Кто-кто… Твой мальчик. В замшевом зеленом камзольчике.
– Ктооо?!
– Пошли, пока нас не заметили и не выгнали.
У Маши заложило уши и разболелась голова. Она уставилась на странной конструкции катапульту и замерла.
– Маш… Маша?
Маша хотела ответить Игнату, но губы не слушались, ей казалось, она теряет сознание.
Из узкого арочного хода, откуда-то из темноты, появился тонкий, как стебелек, юноша. Подошел ближе. Еще ближе. Мальчик с белым красивым лицом и шрамом на переносице.
– Ты девушка? – шепотом спросила Маша. – Ты ведь девушка!
– Тише, – прошипел мальчик со странным акцентом. – Не ори. Пошли со мной. Он пусть ждет тут.
Мальчик нагнул голову, странного кроя шапочка зацепилась за дверной крюк, сползла, и по плечам рассыпались огненно-золотистые волосы.
Маша двинулась следом за Кшисей. Закружилась голова, и то ли ей казалось, то ли было на самом деле, что разговаривала она с какими-то людьми, что прикасались они к ее странному шраму на переносице, что говорили что-то важное. И все были чем-то крепко озабочены.
Игнат вынес ослабевшую Машу из подвала на руках, бормоча:
– Что-то слишком часто я стал носить на руках одну и ту же девушку. И мне это все больше и больше нравится. Ты не знаешь, к чему это?
Бледная трясущаяся Машка нашла в себе силы кое-как улыбнуться.
– Одно я могу сказать точно. Наш с тобой дом подвала иметь не будет.
Машка свернулась калачиком на салатовой молодой травке, улыбнулась, закрыла глаза и прошептала:
– Дай отдышаться. Там были люди… – бормотала Маша с закрытыми глазами, – называли себя пре… емниками… Жрецы – они так говорили. Какие-то жрецы. Говорили, что беда… Что Ненастье поднимается. Что нельзя лезть в чужие тайны, от которых зависит… Не помню… Тайна, на которой стоит мир… она должна оставаться тайной. Потому что, раскрыв ее, можно получить доступ к устоям. И тогда эти устои окажутся незащищенными, открытыми, и кто-то может на них покуситься, и мир может рухнуть. Как может рухнуть тронный зал, если начать там раскопки, а за ним вся крепость. А за крепостью… И еще… – Маша прикрыла глаза, забормотала как под наркозом, то ли вспоминая, то ли будто откуда-то что-то считывая: – Вскоре были убиты все свидетели. Ненастье, даже мертвый и уже погребенный, продолжал убивать. Но чудом остались в живых не только жрецы… Остались и потомки тех, кто руководил погребением вождя и уничтожением свидетелей. Они точно знают место его погребения. Как мы знаем место погребения Ют…
– Бред какой-то… Маш, приди в себя!
– Да. Какой-то бред, – отозвалась Маша. Уши были заложены, и она слышала Игната как сквозь воду. – Еще говорили о камне, что камень принес на Землю жизнь, о тревоге, об опасности, о Ненастье опять… Там были… Елисеевна, медсестра. Я ее узнала. Она лечит людей. И цветы еще лечит. Еще… там были какие-то люди… Там были… Макрина! Там была девочка Макрина рядом с каким-то косматым старым человеком…
Маша открыла глаза и села.
– Игнат! Там был твой отец. Там был Игорь Михайлович.
– Где?
Машка тяжело вздохнула, опять легла на траву и закрыла глаза:
– Не знаю.
Глава двадцать первая
Спецоперация
Корнеев не уставал и умел терпеливо ждать. Иногда, чтобы получить какую-нибудь древнюю безделицу, он мог поднять всю свою агентуру, всех резидентов и доносителей, отработать антикваров, коллекционеров и конечно же огромную армию черных археологов и старателей.
Как-то вечером Катерина, закончив работу на кухне, попросилась уйти пораньше. В храм, на службу.