Аргонавты Вселенной (с иллюстрациями)
Шрифт:
— Великолепно себя чувствую, Вадим. Поверьте, я слежу за собой и не задержусь ни на одну лишнюю минуту. Не беспокойтесь, все в порядке!
Катушка становилась все тоньше и тоньше. Вот она начала замедлять вращение и наконец остановилась совсем. Все! Шар-зонд поднялся на всю длину троса, на двадцать километров. Антенна была готова к приему сигналов с Земли. Сокол снова с тревогой посмотрел на Рындина: было видно, как шевелились его губы.
— Нет, нет, Вадим, — улыбнулся Николай Петрович, — еще не время. Мне хочется своими глазами посмотреть, как изменилось
Сокол озабоченно покачал головой, но все же подчинился.
Они шли рядом — Вадим Сокол в непроницаемом скафандре и академик Рындин в своем обыкновенном сером пиджаке, без шапки, с взволнованным от необычных впечатлений лицом. Подумать только, он был первым человеком, дышавшим во всю грудь ароматным воздухом Венеры!
Они обошли вокруг астроплана. Выводы Николая Петровича были, к сожалению, правильными. Корабль почти зарылся носом в почву, подняв корму. Сопла смотрели в небо. И трудно было представить, каким образом удастся изменить положение астроплана.
Вадим с беспокойством следил за Рындиным: прошло уже около двадцати минут, а Николай Петрович и не думал о возвращении в астроплан. Не замечая тревоги своего спутника, Рындин подошел ближе к корпусу корабля и потрогал глубокие царапины на супертитановой оболочке:
— Если это не следы ударов при посадке, то приходится признать, что у нашего непрошенного гостя довольно крепкие коготки. Да хватит вам так смотреть на меня! Сейчас вернемся… Что это за порода? Отбейте кусок для образца. В каюте рассмотрим.
Рындин указал на небольшую скалу, которая нависала над корпусом астроплана. Сокол послушно ударил по краю скалы киркой и поднял с земли отлетевший осколок, игравший на изломе разноцветными блестками.
— Интересный образчик, — сказал Рындин, рассматривая осколок. — Не знаете, что это такое, Вадим? А еще опытный геолог! Ну, спрячьте его и пойдемте. Мне действительно уже стало трудновато дышать.
Он решительно протиснулся между скалой и корпусом корабля. Сокол последовал за ним — и вдруг услышал изумленный, почти испуганный возглас Николая Петровича:
— Что это за чудище? Вадим, сюда!
Сокол бросился вперед. Его кирка, зацепившись за выступ скалы, упала, и геолог не успел поднять ее.
На металлической лесенке, ведущей к шлюзовому люку астроплана, сидело невиданное чудище, похожее на гигантского паука. Округлое косматое его туловище было покрыто черной жесткой шерстью, сквозь которую проступали белые и желтые полосы. Устремленная вперед лохматая голова чудища не сводила с путешественников настороженных злых глаз. Нечто похожее на два кривых клюва, слившихся в одну хищную пасть, украшало нижнюю часть головы. Эта пасть угрожающе скалилась, приоткрывая ряды острых зубов. Огромный черный паук крепко сидел на лесенке, держась за ее перекладины пятью парами кривых толстых лап. Да, это существо было пауком, невероятно огромным, кошмарным подобием паука! Его толстые лапы нетерпеливо переступали с перекладины на перекладину. Казалось, он в любое мгновение готов был кинуться на путешественников.
— Вадим, мне плохо… — услышал Сокол слабеющий, задыхающийся голос Рындина.
Отравленный углекислотой воздух Венеры, влияния которого академик долго не чувствовал, теперь резко дал себя знать. Лицо Рындина приобрело зловещий синеватый оттенок.
Ему немедленно нужен хороший, богатый кислородом воздух! Но — что же делать? Проклятие! Сокол виноват сам: он нарушил суровое требование Ван Луна — никогда не выходить из астроплана без оружия. Если бы у него был с собою хотя бы пистолет, не говоря уже о винтовке!
Рындин, напрягая последние силы, проговорил:
— Вадим… гоните прочь… это чудовище… но осторожнее… он может быть ядовитым.
Сокол не сводил глаз с паука, который все еще сидел на лесенке неподвижно, уставившись на человека в скафандре, словно изучая силы противника. Но вот его кривые ноги напряглись и крепче вцепились в перекладины лесенки. Двойной клюв угрожающе раскрылся. Голова глубже втянулась в туловище. Паук принимал устрашающую боевую позу, решив, очевидно, что перед ним очередная добыча, еще незнакомая ему, но все же — добыча.
«Нужно попытаться его напугать, — подумал Сокол. — Ведь нам надо только освободить лесенку».
Он сделал шаг назад, к проходу между скалой и корпусом астроплана. К счастью, ему сразу же удалось нащупать позади себя кирку. Это было сейчас его единственное оружие. Ждать помощи неоткуда, действовать нужно немедленно.
Сокол с неистовым криком бросился к лесенке, замахиваясь киркой; геолог забыл, что паук все равно не услышит его.
Из разинутого двойного клюва послышалось угрожающее шипение. Длинная черная шерсть на туловище вздыбилась. Паук не сдавал позиций, он готовился к сражению.
Сокол оглянулся на Рындина. Академик едва стоял, опершись о скалу, и широко открытым ртом судорожно глотал воздух. Глаза его помутнели, грудь тяжело поднималась и опускалась. На лбу блестели крупные капли пота…
Не помня себя от ярости, Сокол схватил с земли большой острый камень и с силой швырнул его в паука. Камень попал в голову чудища. Над клювами выступила капля густой белой жидкости.
Стиснув похолодевшими руками кирку, Сокол видел, как паук угрожающе поднял пару передних лап и начал опускаться с лесенки. Кривые, покрытые редкой шерстью лапы с острыми когтями на концах мелькали в воздухе, готовясь схватить противника.
Сокол забыл о страхе. Чудовище было настолько омерзительным, что он почувствовал, как его лоб покрывается потом, как пальцы рук делаются влажными и липкими. А паук медленно, рассчитывая каждое движение, продвигался вперед, держа передние лапы наготове.
До Вадима Сокола донесся слабый стон. Должно быть, паук тоже услышал стон упавшего Николая Петровича: он резко повернулся к Рындину и занес над его бессильным телом когтистые лапы…