Архангел
Шрифт:
– Добрый вечер, – я обратилась к Джейсону Ригарду, облаченному в домашний халат поверх пижамы. – Извините, что так поздно беспокоим, но нам нужно срочно поговорить.
– Конечно, – он впустил нас в дом.
В холл по лестнице спустились Доа Ригард, Гоаре Ригард и Кейдж как-то ее там. Все в халатах и тапочках.
– Чем обязаны, – громко спросила Гоаре, – вашему визиту?
Я открыла на браслете файл со списком имен детей-сирот из приюта и развернула проекцию.
– Внимательно просмотрите на эти имена. Кто-нибудь из них вам знаком? – я медленно пролистывала страницу за страницей, чтобы
– О, Боже! – Доа Ригард схватилась за грудь. – Господи!
Лица Гоаре и Кейдж побледнели. Джейсон Ригард подошел ближе к проекции и указал пальцем на имя «Дженни Стэн».
***
Мы вышли из дома Ригардов, и я тут же набрала Шатски.
– Ищи все данные о деле Дженни Стэн – город Л. Округ B. Предположительно, ее убила сеть черной Жатвы того округа. Попробуй поднять все материалы, что есть, из архивов. Хвост тянется оттуда.
– Сейчас займемся.
– Над записями с камер сколько людей работает?
– Двое. У нас и так напряг с людьми.
– Пусть ищут на камерах серый седан с. Он должен был где-то засветиться!
– Полли, мы делаем, что можем. Как только будет информация, я наберу, – ответил Шатски.
– Ребята, быстрее! Каждая минута дорога!
– Да понял я!
Мы с Уорреном остановились у моей машины.
– Нужно сообщить Алексею, что мы нашли.
– Так позвони ему.
Я взглянула на свой браслет, потом перевела взгляд на Уоррена.
– Хочу кофе. Ты знаешь, где можно выпить кофе в городе в это время?
***
Уоррен открыл дверь и пропустил меня вперед.
– Чувствуй себя, как дома, – он пошел на кухню заваривать мне кофе.
Я прислонилась спиной к стене в коридоре и закрыла глаза. Подозреваемый – белый мужчина. Что-то пил в машине из термокружки. Кофе? Чай? Успел наклеить билет, позвонить в звонок и смыться. Вернулся и продолжил пить что-то в машине. Когда Алексис вышла из дома, рядом никого не было. Он быстро бегает? Как он добрался до отпечатков пальцев Ригардов? Доа – домохозяйка. Большую часть времени она проводит дома. Джейсон Ригард дома бывает рано утром и поздно вечером. Снять образцы отпечатков в доме – проще всего. Но проникнуть в дом незамеченным? У них есть охранная сигнализация. К ним приходят помогать по хозяйству служащие. Похоже, дружок, ты вовсе не палач. Похоже, мы с тобой одной масти. Для нас в пятом открыты все двери. Входи, бери образцы и уходи. Вешай билет, прыгай в первое, звони в звонок и снова уходи в пятое. Возвращайся спокойно в машину, пей кофе/чай в первом измерении и сматывайся, когда тебя засекли. Почему сразу не уехал? Хотел убедиться, что Алексис заберет билет? Любишь все контролировать?
Теплые пальцы коснулись моих щек, и я открыла глаза.
– Уоррен, ты опять нарываешься? – произнесла устало, практически ему в губы.
– Ты хоть немного ревнуешь меня? – он провел кончиком носа по кончику моего носа.
– Лори-Горошек симпатичная. Одобряю твой выбор.
– Ты разрушаешь мои шаблоны, – он нежно погладил меня по щекам. – Хочешь меня поцеловать?
– Нет, – ответила я.
– А я хочу тебя поцеловать. Ну, и еще много чего хочу, – он прижался ко мне всем телом, позволяя мне оценить масштабы его желаний.
Меня обдало его выбросом. О-о-о… Еще чуть-чуть, и он свое получит.
– Надеешься поиметь меня за те десять минут, которые мы проведем в твоем доме в ожидании новой информации?
– Десять минут? – он улыбнулся краешком губ. – Ты о своих людях слишком хорошего мнения. Двадцать минут, и это минимум.
– Они справятся быстрее, – прошептала я, намеренно задевая губами его губы.
– Поцелуй меня.
– Нет.
– Пожалуйста, Aisori. Поцелуй меня.
Таких слов мне никогда не говорили. В моем присутствии мой отец-палач никогда не называл так мою мать-хранителя. Все в наших кругах знают эту историю про Aisori и Desima. Все знают, что для кого-то она явь, а кому-то никогда не будет дано познать такой связи. Мечтала ли я когда-нибудь встретить мужчину, которого смогу назвать Desima? Не стану кривит душой: конечно, я об этом мечтала. Но мне тогда было лет четырнадцать. А сейчас мне тридцать. И я, как никто другой, знаю, какой дерьмовый финал бывает у таких историй.
– Если ты сейчас же не отойдешь от меня на расстояние метра, я пробью твой поток через портал в четвертом измерении и сделаю тебе очень больно.
– Пробивай, – прошипел он в ответ.
Я привыкла выполнять свои обещания. Прыгнула в четвертое измерение. Открыла портал в третье, оттуда во второе и выстрелила в грудь Уоррена из материализованного пистолета.
Он закричал и изогнулся, падая во втором измерении. Поток струей вылетал из его груди. Я прыгнула во второе и присела рядом с ним на корточки. Прижала ладонь к отверстию от пули на его груди и начала закачивать в него Поток.
– Ты забываешь, что архангел – это и палач, и райот, и хранитель, и даже послушник в одном лице.
Рана от пули затянулась, и Уоррен отбросил мою руку.
– Зачем ты это делаешь? – прошипел он. – Чего ты боишься? Что тебе терять, кроме жизни?
– Жизнь без убеждений ценности не представляет, – я встала. – Так что мне есть, что терять, кроме жизни.
– Не веришь мне – так себе поверь! Ты же чувствуешь! Ты знаешь, что до тех пор, пока мы не заключим союз, мы более уязвимы, чем были до встречи друг с другом!
– Так тебе это нужно? – я взглянула на него, лежащего у моих ног. – Заключить союз с архангелом, чтобы стать таким же, как и я? Похвально, Уоррен. Далеко пойдешь! – я вернулась в первое измерение, оттолкнула его от себя и пошла на кухню, чтобы выпить свой кофе.
Он шел за мной следом и кричал:
– Упрямая девчонка! Я не хочу, чтобы ты погибла! Слышишь меня?! Не хочу!!!
Я подлетела к столу, схватила кружку с кофе и глотнула. И тут же чуть не выплюнула.
– Он с сахаром!
– Да, твою мать! – Уоррен остановился за моей спиной. – Он с сахаром, потому что ты любишь сладкое! Но все равно постоянно душишься кофе без сахара, чтобы, не дай Бог, не признаться себе в том, что ты – сладкоежка!
«Моя сладкоежка!» «Сладкоежка!» – отец подбрасывал меня в воздух и кружил, а я смеялась. Воспоминание из детства. Он часто меня так называл, потому что я обожала конфеты. Обожание никуда не делось. А кофе лишился сахара четыре года назад, потому что сладкий кофе напоминал о том, что папа больше никогда не назовет меня «сладкоежкой».