Архангельское

Грицак Елена Николаевна

Вся юсуповская недвижимость вместе с некоторыми движимыми ценностями досталась советской власти. Тем не менее большевики сетовали на то, что недосчитались многих картин и статуй, которые Юсуповы заблаговременно обменяли на иностранную валюту. Не обнаружили в Архангельском нескольких портретов Рембрандта, как оказалось, проданных за 12 миллионов франков американскому коллекционеру Вайденеру. Единственное, о чем не сожалела новая власть, – это воистину бесценные юсуповские архивы, от которых в России осталась лишь ничтожная часть. «Пьяная матросня, – отмечал в своих воспоминаниях князь Феликс, – искала, прежде всего, драгоценности, а попадавшиеся ей непонятные бумаги сжигала». В этом князь был прав. Уже давно не является секретом то, что в огне погибли документы многих дворянских

семей России. Позже некоторые фамильные хроники были восстановлены по государственным документам, но ввиду скудости материала нынешним историкам приходится доверять таким предвзятым трудам, как «Воспоминания» Феликса Юсупова.

В начале Первой мировой войны большая часть русской знати перевела свои капиталы из европейских банков в отечественные. Именно так поступили и Юсуповы, дав понять, что они, подобно своим патриотично настроенным согражданам, в исходе войны нисколько не сомневались. К революции в высоких сферах относились несерьезно, поэтому, когда она свершилась – буквально грянула, заставив перекреститься всю страну, – Феликс начал спасать драгоценности, переправив их сначала в Москву, а затем в Крым, откуда 13 апреля 1919 года, заняв не слишком комфортные каюты на миноносце «Мальборо», Юсуповы отбыли за рубеж. Несмотря на потерю части состояния, в эмиграции они не бедствовали. Известно, что Феликс расплачивался за паспорта и визы бриллиантами. Камни и некоторая сохранившаяся с довоенных времен недвижимость помогли обосноваться в Париже, и не где-нибудь, а в Булонском лесу. Здесь, на берегу Сены среди роскошных аллей, вековых дубов и тихих озер, Юсуповы купили небольшой дом, прожив в нем долго, спокойно и незаметно.

В первые годы эмиграции Юсуповы не бедствовали, но князь Феликс от праздной жизни не отказался, и в конце концов все имущество, имевшееся за границей и вывезенное из России, было растрачено. Старый князь Феликс Феликсович скончался в 1928 году, а Зинаида Николаевна – десятилетием позже. Ее похоронили рядом с мужем на русском кладбище Сен-Женевьев де Буа под Парижем. В 1957 году пришла очередь 70-летнего князя Феликса. Судьба не дала ему славы, которая грезилась в юности, зато обеспечила известность: заграничное общество видело в нем прежде всего убийцу Распутина. В парижских салонах при его появлении замолкали, смотрели с волнующим любопытством, хотя он уже никогда не решался ни на какие авантюры. Достигнув преклонного возраста, князь выглядел молодо, был красив, строен и подтянут, приобрел привычку принимать расслабленные позы, но не утратил заученных с детства придворных манер. На лице его все так же играла ничего не выражающая улыбка.

И. Н. Крамской. Осмотр старого дома

Последний путь последнего Юсупова был не по-княжески скромен: денег на отдельное место на кладбище не нашлось, и Феликса положили в одну могилу с матерью. Впоследствии к ним присоединилась Ирина Александровна, а спустя несколько лет всем троим пришлось потесниться, поскольку здесь же обрела вечный покой дочь Юсуповых, графиня Ирина Феликсовна Шереметева, с мужем: так бывшие соседи по усадьбам, породнившись, стали соседями и по могиле. Шереметевы не имели детей, поэтому вместе с ними ушли в историю оба рода.

Юсуповская недвижимость на родине никогда не пустовала. Заводы и фабрики перешли к государству, продолжая действовать так же успешно, как и прежде. Дворцы в Москве и Петербурге были заняты учреждениями, а имения превратились в музеи. Ворота усадьбы в Архангельском распахнулись для народа в мае 1919 года. Тогда немногие заметили, насколько изменилось экспроприированное владение, которому отчасти вернули старый облик, но в большей мере придали новый. Первое было сделано с помощью высокого искусства, точнее, посредством картин, скульптуры, мебели, различных предметов убранства, привезенных из петербургских дворцов Юсуповых. Второе возложили на плечи новых владельцев, то есть советского народа: комсомолки в красных платочках отмыли полы, стены и окна,

почистили камины, заботливо, хотя и неумело, развесили полотна, расставили столы и стулья, установили бюсты, так и не угадав, кого же они изображали.

Четкую границу между двумя «жизнями» усадьбы – дворянским прошлым и революционным настоящим – можно было почувствовать, открыв книгу отзывов. Ее первые страницы были заполнены в 1884 году: начертанные изящным почерком русские и иностранные фамилии, отзывы исключительно душевные, порой доходящие до восторга. Череду громких имен и титулов 6 июля 1917 года завершила графиня Шереметева. Далее идет наполовину чистая страница, а на обороте – запись, датированная тем же годом: «Приезжала договориться насчет экскурсии работниц-делегаток Бауманского района. Тов. Калинина». Следом тянутся имена делегатов III Конгресса Коминтерна, красноармейцев, пионеров, доярок, рабочих – будь жив Юсупов, он бы очень удивился, узнав, что его дворец ежегодно навещало около 20 тысяч человек.

В течение 15 послереволюционных лет Архангельское официально числилось музеем. Однако соблазн более рационально использовать огромное, хотя и изрядно запущенное пространство был слишком велик. Пока шла Гражданская война, сюда направляли на поправку здоровья военных, а когда бои закончились, их сменили чиновники московских ведомств. Справедливости ради стоит заметить, что тогда санаторные палаты устраивались не в парадных залах, а в подсобных помещениях или в парковых павильонах. Несмотря на отчеты о ходе восстановительных работ, крупное строительство в тот период не предпринималось: не было средств и, честно говоря, возможности, ведь специалистов не хватало и столицам, а юное социалистическое искусство на реставрацию было неспособно. Между тем сотрудники этого своеобразного музея могли гордиться, ведь то, что было создано для услады одного человека, теперь, доступное всем, стало местом массовых развлечений.

Дом отдыха наркомата обороны

Москва. Широким полотном легла улица Горького. Бесшумно мчится черный ЗИС мимо станций метро, трамваев, троллейбусов. За зеркальными стеклами машины чуть заметна подтянутая фигура командира Красной армии. Автомобиль давно покинул город, выехав на асфальтированную ленту шоссе, но новостройки столицы, ее стадионы, заводы, санатории и школы еще мелькают по сторонам дороги. Пассажир видит грандиозный вокзал аэропорта, автобусы, заполненные жителями пригородных колхозов и дач. С Ленинградского шоссе машина сворачивает на Волоколамское, где городские постройки уступают место полям и огородам. Ильинское шоссе… Тенистая аллея вековых лип… И перед ним открывается дом отдыха Наркомата обороны «Архангельское». Сюда, в свой дворец здоровья, приехал командир Красной армии.

Примерно так – патриотично и высокопарно – в 1930-х годах начинались очерки, посвященные бывшему родовому гнезду князей Юсуповых. К тому времени приведенная в порядок усадьба считалась лучшим в стране санаторием-профилакторием. Авторы подобных статей не лукавили, заявляя, что «здесь каждый посетитель чувствовал заботу о себе партии и правительства». В самом деле, перед ним гостеприимно распахивались двери зданий; великолепные дворцовые интерьеры обеспечивали спокойный и, главное, культурный отдых, что было важно для людей, которые большую часть жизни провели в окопах. Красные командиры пользовались новейшими достижениями медицины, получая все известные виды лечения, гуляли в чудесном лесопарке площадью 400 га, занимались физкультурой на площадках, приспособленных и для летних, и для зимних видов спорта.

После национализации в усадьбе развернулось строительство, по масштабам сравнимое с тем, которое велось при Николае Борисовиче Юсупове. За ходом работ следил маршал Ворошилов, и он же утвердил план, выразив желание увидеть Архангельское таким, каким оно было в пору своего расцвета. Учитывая новые цели – большевики хотели отдать дворянские гнезда в распоряжение трудящихся, дабы они, поправляя здоровье, повышали свой культурный уровень, – задача была невыполнимой. Единственным выходом виделась перестройка, и в итоге старые здания дополнились новыми, на сей раз отразившими достижения сталинской эпохи.