Археолог: солнечный камень
Шрифт:
Лебеди толкались, хлопали крыльями и ныряли, доставая перловку со дна канала.
Между кораблей, которые были вплотную ошвартованы у причальной стенки, я разглядел на другом берегу корпуса и краны судоремонтного завода.
— Ты знаешь, что в этой гостинице жил Бродский? — спросил я Свету.
— Нет, — ответила она. — А кто это?
— Поэт, — улыбнулся я. — Очень хороший поэт.
— Никогда не слышала. О чём он пишет?
Я пожал плечами.
— О жизни, наверное.
— А о любви?
— И о любви. Жизнь — это
— Почитай что-нибудь.
Я прикрыл глаза.
— В ганзейской гостинице «Якорь»,
где мухи садятся на сахар,
где боком в канале глубоком
эсминцы плывут мимо окон,
я сиживал в обществе кружки,
глазея на мачты и пушки
и совесть свою от укора
спасая бутылкой Кагора.
Музыка гремела на танцах,
солдаты всходили на транспорт,
сгибая суконные бедра.
Маяк им подмигивал бодро...
— Красиво, — вздохнула Света, прижимаясь ко мне, — но непонятно. А ты знаешь, что Оля в тебя влюблена?
— С чего ты взяла? — удивился я.
— Знаю, — улыбнулась Света.
Я неопределённо хмыкнул. Такая мысль как-то не приходила мне в голову.
— Не думай, я не ревную, — сказала Света.
И тут же спросила:
— Что ты будешь делать?
— А с этим можно что-то сделать? — в ответ спросил я.
Света покачала головой.
— Наверное, нет. Но ты мог бы с ней поговорить. А я отвлеку Севу, чтобы он вам не помешал.
— И что я ей скажу?
— Подумай. Ты же мужчина.
Вдоль набережной канала мы прошли к самому молу. Ветер совсем стих, сырой воздух был странно-неподвижен. Но штормовые волны по-прежнему тяжело накатывались на пляж — море ещё не успокоилось.
Мы спустились к воде. Весь песок после вчерашнего дождя стал мокрым и плотным. Идти по нему было удобно, даже если не подходить вплотную к прибою.
— Мне кажется, я знаю, что случилось с бароном фон Раушем, — неожиданно сказала Света.
Я недоверчиво улыбнулся.
— Ты сегодня преподносишь один сюрприз за другим.
— Правда, знаю! — упрямо повторила Света.
Я рассмеялся и обнял её за плечи.
— Солнышко, я и не сомневаюсь! Просто удивлён. Рассказывай, что ты знаешь. Мне очень интересно.
— Ты не помнишь, потому что разговаривал с Валерием Михайловичем. А я расчищала скелеты и хорошо запомнила, что рядом с ладонью одного из них лежал серебряный талер. И ещё остатки истлевшего тонкого сукна. Только не возле руки фон Рауша, а у другого скелета.
— Так, — внимательно слушая, кивнул я. — И что?
— Сукно — это остатки кошелька! — торжествующе сказала Света. — Я думаю, что второй скелет — это пастор Виль. Когда закончилась Семилетняя война, кто-то разыскал пастора Виля и барона фон Рауша. Может быть, они сами вернулись в Пиллау. А может, их заставили вернуться.
— Зачем?
— Чтобы они показали, где спрятали городской архив, конечно! Для этого их привели к кирхе. Даже дали денег — те самые серебряные талеры, которые мы нашли. Знаешь, почему они были рассыпаны? Потому, что пастор держал кошелёк в руке, когда в него выстрелили. Пастор взмахнул руками и упал. Монеты разлетелись, а одна застряла в кошельке. Дело было ночью, и убийцы этого не заметили. А, может быть, торопились.
— Интересная версия, — задумчиво сказал я. — А почему тогда убийцы не выкопали архив? И зачем потратили время, чтобы похоронить Виля и фон Рауша? Могли бы просто смотаться, да и всё.
— Нет, — убеждённо ответила Света. — Яма в момент убийства уже была. Ты не понимаешь? Пастор и барон показали убийцам не то место! Наверное, они рассчитывали сбежать, или справиться с убийцами, пока те будут копать яму. Но просчитались. Нападавшие не нашли архив, разозлились и убили одного из пленников — скорее, фон Рауша. Пастор хотел убежать, но его застрелили. А потом обоих бросили в яму и закопали.
— Ты настоящий сыщик, — серьёзно сказал я. — Прямо Шерлок Холмс.
— Смеёшься?
Света настороженно посмотрела на меня.
Я покачал головой.
— Нет. Конечно, это всего лишь версия, но она очень убедительная. Ни один факт ей не противоречит. И остаётся самый главный вопрос — что такое важное хранилось в сундуке, что из-за него убили двух человек?
— Но ведь мы нашли сундук, — сказала Света. — Значит, сумеем разобраться!
— Конечно, — подтвердил я. — Осталось дождаться, пока Валерий Михайлович и Мишаня переведут все документы.
Мы неторопливо шагали вдоль берега по направлению к Мечниково. Вдалеке я увидел серый бетонный забор, который выходил из соснового леса и спускался прямо в море.
Поверх забора на гнутой арматуре была намотана колючая проволока. Вдоль бетонной стены шла накатанная колея и обрывалась только у самого пляжа.
А в десяти шагах от нас на границе песка и травы была крепко вкопана табличка:
«Проход воспрещён. Запретная зона!»
Волны сердито бросались на бетон забора и разбивались об него с грозным гулом. Но забор стоял крепко.
Честно признаюсь — ради этого забора и пошёл сегодня гулять по безлюдному пляжу. Мне было очень нужно осмотреть забор и понять — нет ли в нём какой-нибудь лазейки.