Археолог: солнечный камень
Шрифт:
Неизвестно, как было на самом деле, но все ребята невероятно гордились тем, что первыми проводят раскопки в городе, история которого насчитывает не меньше семи веков.
— Эх, если бы не надо было закапывать раскопы, — расстроенно приговаривал Жорик.
Нам поставили обязательное условие — после окончания работ убрать все следы раскопок и привести газон вокруг кирхи в первозданное состояние.
Жорик чётко отслеживал настроение Валерия Михайловича и старался ему соответствовать. В самом деле, неприлично выглядеть радостным, когда
— Поднажмём, парни, поднажмём! — суетился он, подражая Валерию Михайловичу.
Парни недовольно косились на Жорика, но нажимали. Все понимали, что важно успеть сделать, как можно больше.
Валерий Михайлович взглянул на часы.
— Обед! — объявил он.
Мы с Мишаней отнесли в отвал последние носилки. Высыпали землю в огромную кучу и с облегчением уронили носилки. Мишаня рукавом рубашки вытер со лба пот.
— Фух!
Несмотря на порывы холодного ветра, солнце жарило беспощадно. Кончик носа у Мишани обгорел и стал розовым, словно пятка младенца.
— Саша! — позвала меня Света. — Пойдём после обеда на море?
— С ума сошли? — тут же вмешался Севка. — Такой ветрище! Сдует вас и унесёт — ищи потом!
— Я никогда не видела штормовое море, — сказала Света. — Это, наверное, очень красиво.
Я виновато развёл руками.
— После обеда не могу — дела. Опять вызывают в комендатуру. Давай вечером сходим? Может, и ветер к тому времени стихнет.
— Хорошо, — легко согласилась Света.
Оля, отвернувшись от нас, перевязывала косынку. Заправила под неё тёмные волосы и туго стянула узел на затылке.
— Олечка, а мы пойдём на море? — спросил её Севка.
— Холодно, — ответила Оля. — Я лучше в комнате почитаю.
Мы с Севкой взвалили на плечи лопаты — свои и девушек. Мишаня подхватил правой рукой носилки, и мы всей компанией направились в сторону немецких казарм.
При входе я увидел большое объявление, написанное синим фломастером:
«Завтра после обеда в помещении столовой состоится встреча с ветераном Великой Отечественной войны Раушевым С. Г. Явка обязательна».
Мишаня одобрительно посмотрел на объявление, потом обвёл нас взглядом.
— Видели? Всем быть непременно, — сказал он на правах старшего. — Сева, тебя это касается в первую очередь.
Севка недовольно скривился, но промолчал.
Мы сложили инструменты в кладовую и направились в столовую. В помещении столовой упоительно пахло рыбным супом и котлетами. Ребята, возбуждённо шумя, рассаживались за квадратные столики.
Как-то само собой вышло так, что у всех были свои привычные места. Мы с Севкой, Олей и Мишаней обычно занимали столик возле окна. Но после того, как в нашу команду влилась Света, за одним столиком стало тесновато. И сейчас я с огорчением увидел, что Оля с подносом идёт к другому столику. Севка, конечно, пошёл за ней.
Я пожал плечами и придвинул столик вплотную к окну, оставив свободными только три стороны. Будем обедать в узком кругу.
Я не хотел, чтобы кто-то из посторонних подсел за наш столик. Глядишь, ребята одумаются и вернутся.
Мишаня огорчённо покачал головой, но ничего не сказал. Поставил на стол тарелки, отнёс поднос — их в столовой не хватало — и вернулся к столику.
— Я после обеда сажусь за перевод документов из сундука, — между двумя ложками супа сообщил он мне. — Если получится — переведу для тебя ту бумагу.
— Что за бумага? — заинтересовалась Света.
— Документ из сундука, который мы нашли, — объяснил я. — Там интересная печать, я такую где-то видел раньше. Вот и любопытно — что там написано.
Я доел рыбную котлету с пюре, залпом осушил стакан компота и поднялся из-за стола.
— Пора. Света, я зайду за тобой, когда вернусь.
— Может быть, я пойду с тобой? — предложила Света. — Подожду тебя в парке. Ты ведь ненадолго?
Я пожал плечами.
— Не знаю. Надеюсь, что нет.
Громко хлопнула форточка, и внезапный порыв холодного ветра ворвался в столовую.
Света осталась на скамейке, а я пошёл к воротам крепости Пиллау. Перейдя ров, невольно оглянулся. Света смотрела мне вслед. Я успокаивающе помахал ей рукой.
Возле ворот меня дожидался веснушчатый сержант.
— Гореликов? — спросил он. — Документы.
Я вытащил из нагрудного кармана рубашки паспорт и протянул сержанту. Он полистал его, сверил фотографию с моей физиономией.
— Опаздываешь!
Я демонстративно взглянул на часы. Одна минута третьего.
— Иди за мной, — бросил сержант.
Развернулся и с моим паспортом в руке пошёл к зданию комендатуры.
Часовые даже не взглянули на нас.
Сержант постучал в дверь знакомого кабинета.
— Разрешите? Товарищ майор, Александр Гореликов по вашему приказанию доставлен!
— Вольно, сержант! — ответил майор. — Свободен. Гореликов, заходи!
Я вошёл в кабинет. Майор сидел за столом, опустив взгляд к документам. На этот раз перед столом майора стоял железный табурет с сиденьем из фанеры.
— Садись, не маячь! — бросил мне майор, не отрывая взгляд от бумаг.
Я сел и положил руки на колени, стараясь казаться спокойным.
Почему некоторые государевы люди так любят демонстрировать свою власть, подумал я. Казалось бы — ну попроси подождать в коридоре, если не успел закончить важное дело. Нет, нужно непременно усадить человека перед собой — пусть видит, как он ничтожен.
Злиться было глупо — именно этого майор и добивался. Поэтому я сделал несколько глубоких вдохов и прислушался к биению сердца. Оно постепенно успокаивалось. Я прикрыл глаза и заставил себя увидеть море — штилевое, дымчато-серое, переливающееся на солнце. Красота!