Архетипы и символы русской культуры. От архаики до современности.

Байдин Валерий Викторович

К праславянскому ^*svetъ восходят слова светлый и светать, светоч и светило, свеча и светлица, светилен (церковный стих) и св'eчень (февраль), светляк и светлынь, рассвет и просветление, а также святой и святить,

святки и святцы, святыня и святилище, святитель, священник… [77] Опосредованно с этой основой связаны слова звезда и цветок. [78] Необычайно выразительны созданные с её помощью имена собственные Светослав, Светислав, Световид, Светолик, Светлан, Светозар, Пересвет, Радосвет, родственные им или близкие по смыслу Святополк, Святомир, Святогор, Святобор, Велизар, Лучезар, прилагательные светозарный, светоносный, светлоликий, всесветный… Слова с отрицательными значениями святотатство, святоша, пустосвят и тому подобные лишь подчеркивали важность ограждаемых самим языком духовных ценностей. Единственным земным воплощением света считался огонь, который именовали сварожичем – происходящим от небесного божества, одного корня с ним хеттское agnis, древнеиндийское agn'i, латинское ignis, литовское ugn`is.

77

Слова семантических рядов, восходящих к существительному «свет» и прилагательному «свят, святой», лингвисты уверенно соотносят с общей ^{праславянской основой *svetъ}. См.: Фасмер Макс. Этимологический словарь русского языка. В 4 тт. М.: Прогресс, 1964–1973. Т. III. С. 575, 585. В. Н. Топоров видел в них «несомненно связанные» праформы svet– «свет» и svet– «святой». Топоров В. Н. Святость и святые в русской духовной культуре. В 2 т. Т. I. М.: Гнозис, 1995. С. 475.

78

Слово цвет обычно возводится к реконструированному на основе западнославянских языков праславянскому ^*kvetъ (см.: Фасмер Макс. Указ. соч. Т. IV. С. 292). При этом оно находится в родстве с литовским szvit'eti «блестеть, сиять», латышским kvitet «сверкать, блестеть», санскритским cv'etate «светит, светлеет» и, следовательно, имеет не растительную, а светоцветовую этимологию, которая предполагает родство с праславянским ^*svetъ.

Возможно, в слове ирий, родственном с греческим и латинским aer «воздух» сохранилась смутная память о самоназвании ариев (авестийским airya и древнеиндийскому arya) и об их мифической небесной прародине. Иной образ – лучащегося света – вызывало слово рай. Оно соответствует авестийскому raу– «богатство, счастье, дар» и древнеиндийскому ray «сокровище, богатство», латинскому radius «луч солнца и света, молния» и французскому rayon «луч». Тот же корень входил в название Израй– реки («текущей из рая») народных стихов и в слово радуга, рай– дуга. Многоцветный небесный полукруг, возникавший от соединения солнечного света и дождя, считался знаком благодати, вызывал ликование.

Воздух почитали духоносным и животворным началом, объединяющим землю с небом, с ним роднились слова дух и вздох. Священной, происходящей от света считалась небесная влага – живительное благо древних славян. Влагодателями (благодетелями) являлись роса и дождь. Первое слово восходит к индоевропейскому *rosa «роса, влага, сырость, сок», а второе дождь (с неясной этимологией) звучит подобно мольбе: даждь, подаждь, подай! Восприятие благодати как светлой небесной воды, питающей землю, было переосмыслено после принятия христианства.

Землю, подобно Океану древних греков, опоясывала светоносная Сиян– река (Окиян– море), угадываемая по утреннему и вечернему зареву над горизонтом. Точно так же небо и землю огибала упоминавшаяся в Ригведе река Rasa, её название в санскрите имело значения «роса, влага, сок растений, и всякий сок вообще», а в «Махабхарате» – «питье, жидкость, молоко». Источая молочно-белый свет, Рас'a стекала на снежные вершины гор и по их склонам устремлялась в долины. Древнеиранское название крупнейшей в Армении реки Раздан происходит от hrazd'an «светлая вода». У древних славян небесная река, предположительно, называлась Рось, Рос'a, Руса

Конец ознакомительного фрагмента.