Архимаг
Шрифт:
Она видела дроу.
Она видела демонов.
Так много демонов! Десятки. Начиная с жалких манов, расходного материала Абисса, до великих глабрезу, марилтов, налфешни и даже могучих бейлоров. Они бродили по улицами, неистовствовали, пиршествовали, вместе с дроу принимали участие в оргиях, вместе с дроу участвовали в сражениях, следуя за любым позывом своих хаотичных и деструктивных желаний.
Тогда царствовал настоящий хаос!
Но все это было лишь поверхностным, словно битвы в барах посреди города, полного армий, поняла Матрона Мать Бэнр.
И этого поверхностного хаоса
Матрона Мать Бэнр с удовольствием наблюдала, когда её заимствованные воспоминания показали ей битву бейлора против группы похожих на насекомых чазмов.
Демоны не представляли большой угрозы для сильных домов. Даже в те дни, когда Мензоберранзан только строился. Никогда они не могли навести в своих рядах порядок, достаточный для того, чтобы стать серьезной угрозой Дому Бэнр или Дому Фей-Бранч.
Но, несомненно, демоны, наводнившие город, заставляли матерей меньших домов заняться мыслями о самообороне. Маленькие Дома были слишком поглощены обеспечением собственных заграждений и армий, чтобы планировать нападение на других.
Матрона Мать Бэнр открыла свои красные глаза, обдумывая эти прекрасные откровения.
– Хаос рождает порядок, - прошептала она.
Воспоминания Ивоннель Вечной показали Квентл путь.
– Нет, - сказала она еще громче, ибо эта дьявольская возможность наверняка была вдохновлена высшим разумом.
– Ллос показала мне путь.
Хитрые издевки над сестрой не слишком сильно улучшили мерзкое настроение Громфа. Даже если он свергнет её, даже если уничтожит всех Матрон Матерей и Верховных Жриц в городе, что ему делать?
Он был просто мужчиной и ничем более, даже когда Госпожа Ллос обратила внимание на Плетение, на ту область знаний, где он преуспел больше, чем любой темный эльф за века - пожалуй, даже за тысячелетия, за всю историю их расы - Ллос не обратила внимания ни на него, ни на его коллег-мужчин.
В Сорцере, школе тайной магии, которой руководил Громф, обучались почти исключительно мужчины. Лишь за редким исключением среди них попадались жрицы, которые стремились улучшить свой магический репертуар, добавляя тайные заклинания к их божественной магии. Тем не менее, как только Плетение стало паутиной, как только показалось, что Госпожа Ллос украла владения богини Мистры, благородные дома затопили Сорцере своими дочерьми.
Матроны матери, с благословения Ллос, никогда не уступят мужчинам Мензоберранзана своих позиций в рядах тайных учеников богини.
Могло ли при всем этом место Архимага надежно оставаться за Громфом? Но Ллос потеряла Плетение, как он узнал позже, хотя детали все еще не были известны магу. Плетение больше было не в её паучьих когтях, и город, как и школа вернулись к нормальной жизни. Громф, наверное,
А может быть и нет, размышлял он, толкая дверь в свои покои. Минолин Фей сидела, облокотившись на спинку стула, а их крошечная дочь Ивоннель сосала грудь верховной жрицы.
– Я давно ждала тебя, - сказала малышка булькающим, водянистым голосом. Маленькая Ивоннель повернула голову, чтобы посмотреть на архимага. Её угрожающее выражение лица лишь незначительно сгладилось струйкой молока матери, стекавшей из её крошечного рта.
Её глаза! Эти глаза!
Громф так хорошо помнил этот взгляд. Этим раздраженным выражением, Ивоннель, его дочь, разом отбросила его обратно на тысячи лет, ко двору его матери.
– Где Метил?
– требовательно спросил ребенок, говоря об изуродованном иллитиде, который передал воспоминания и знания Ивоннель Вечной, матери Громфа, самой старой из всех известных Матерей Мензоберранзана, в податливый мозг этого крошечного существа еще до его рождения.
– Я сказала тебе привести Метила.
– Метил скоро придет, - заверил её Громф.
– Я был с Матроной Матерью.
Это замечание вызвало тихое рычание малышки, прозвучавшее почти по-звериному.
Громф учтиво склонился перед своим ребенком.
Боковая дверь комнаты распахнулась, и внутрь вплыла служанка, уродливая йоклол, напоминавшая огромную, полурасстаявшую серую свечу с развевающимися щупальцами.
– Иллитид прибыл, чтобы дать тебе урок, Ивоннель, - сказало демоническое существо булькающим, мутным голосом, который ему каким-то образом удавалось превращать почти в визг. Служанка скользнула к ребенку, оставляя за собой след из слизи. Щупальцы демона потянулись к малышке, и хотя до Миннолин Фей было еще несколько футов - та была слишком счастлива этому, даже желая отдать ребенка йоклол.
Создание заскользило из комнаты, вытягивая одно из своих щупалец, чтобы открыть дверь, а затем захлопнуть её за собой.
Минолин Фей откинулась на спинку большого стула, не потрудившись даже поправить платье, чтобы закрыть свою голую грудь. Громф отметил, что дыхание женщины было раздраженным, и она неоднократно бросала на закрытую дверь взгляды, в которых явно читалась паника.
– Она прекрасна, не так ли?
– спросил Громф, а когда верховная жрица бросила на него удивленный взгляд, добавил.
– Наша дочь.
Минолин Фейл с трудом сглотнула и Громф засмеялся над ней. Какими бы не были чувства женщины, Минолин никогда не посмеет причинить вреда Ивоннель. Она будет делать то, что ей сказали. То, что приказал аватар Ллос, потому что глубоко в сердце жрица была трусихой. Даже в их старом заговоре по свержению Матроны Матери Квентл, еще до конца Магической Чумы, до Затемнения, до того, как Метил передал Квентл воспоминания Ивоннель так же, как поступил с ребенком еще в утробе Минолин - женщина уже уходила в тень. Она оставалась на заднем плане, подталкивая вперед других, заставляя их искать в Абиссе Кь’орл Облодру. Она говорила им, что именно они понесут на себе тяжесть гнева Матроны Матери Бэнр, если дело пойдет плохо.