Архипелаг двух морей
Шрифт:
16 сентября в лагуне Нерпалах, у западного берега острова Котельный, судно встало на вторую зимовку.
Начало зимовки было радостным. Экипаж «Зари» встретился с участниками отряда геолога К. А. Воллосовича, который все лето 1901 года готовил на островах страховочные продовольственные склады для экспедиции. Константин Адамович Воллосович был ярким, темпераментным человеком, великолепным рассказчиком, и общение с ним подарило Толлю много приятных часов. В составе отряда были и другие образованные, близкие по духу люди, среди них двое политических ссыльных - инженер-технолог М. И. Бруснев и студент О. Ф. Ционглинский.
Сам К. А. Воллосович оценивал свои научные успехи скромно, сетуя на то, что сложные обязанности по устройству складов не позволили отдаться полностью научным изысканиям. А между тем именно Воллосович, основываясь на собственных наблюдениях и частично на материалах Э. В. Толля, высказал ряд оригинальных идей о геологии островов: система тектонических разломов разбивает палеозойские отложения западной стороны Котельного и формирует ее рельеф и конфигурацию берега; возраст базальтов, развитых в долине Балыктаха, молодой; третичные отложения в отличие от послетретичных смяты в складки подобно древним толщам (вопрос о наличии кайнозойской складчатости много лет после этого вызывал споры, и, очевидно, только исследования нашей экспедиции в районе Деревянных гор и на стрелке Анжу окончательно подтвердили мысль К. А. Воллосовича).
В течение зимы «Заря» работала как стационарная метеорологическая и геофизическая наблюдательная станция. Осуществлялись кратковременные маршруты на собаках. В январе Толль покинул яхту и направился в район Святого Носа, чтобы забрать там почту и отправить свою. Кто ждал в тундре почтовый самолет, тот легко поймет, почему Толль отправился в трехмесячный поход на материк.
А ранней весной, когда было еще далеко до освобождения «Зари» из ледового плена, было принято решение направить в дальние маршруты две партии. 11 мая трое под начальством зоолога А. А. Бялыницкого-Бирули вышли на Новую Сибирь, а 5 июня Э. В. Толль, астроном Ф. Г. Зееберг и двое промышленников - Василий Горохов и Николай Дьяконов - взяли старт похода по маршруту Котельный - Фаддеевский - мыс Высокий на Новой Сибири - остров Беннетта. В феврале 1920 года на допросе в Иркутском ревкоме неудавшийся «верховный правитель России» адмирал Колчак, который ходил на «Заре» гидрографом, вспоминал: «Шансов было очень мало, но барон Толль был человеком, верившим в свою звезду, в то, что ему все сойдет, и пошел на это предприятие». Между тем Эдуард Васильевич Толль отнюдь не был склонен к авантюризму. Это был аналитик, вдумчивый и дотошный до педантизма исследователь, с огромным чувством ответственности. Именно как аналитик он рассчитал, что ограниченные запасы угля скоро заставят «Зарю» уйти и новой возможности увидеть «Землю Санникова» - а Толль именно с этой надеждой шел на остров Беннетта, - быть может, не представится никогда.
Предполагалось, что осенью «Заря» снимет обе партии. Но ледовая обстановка сложилась крайне тяжелой, и судно не смогло пробиться ни к острову Беннетта, ни к Новой Сибири. После трех неудачных попыток, оказавшись перед угрозой нехватки угля, лейтенант Ф. А. Матисен, остававшийся за командира «Зари», принял решение следовать в бухту Тикси. Можно представить себе чувство, с каким подходил он к берегу - без Толля и без Бялыницкого. Профессор В. Ю. Визе пишет прямо, что решение Матисена стоило жизни Э. В. Толлю и его спутникам. Однако в материалах тех лет (а сохранилось много печатных и архивных документов Академии наук, связанных с Русской полярной экспедицией) нет ничего, что бросало бы тень на действия Матисена. Очевидно, современники, лучще видевшие конкретную обстановку, понимали, что другого выхода не было.
В руках Ф. А. Матисена находилась инструкция, оставленная ему Толлем: «Что касается указаний относительно Вашей задачи снять меня с партией с острова Беннетта, то напомню только известное Вам правило, что всегда следует хранить за собой свободу действия судна в окружающих его льдах, так как потеря свободы движения судна лишает Вас возможности исполнить эту задачу.
Предел времени, когда Вы можете отказаться от дальнейших стараний снять меня с острова Беннетта, определяется тем моментом, когда на «Заре» израсходован весь запас топлива до 15 тонн угля».
Оставалась надежда, что Толль вернулся на Новую Сибирь, встретившись там с группой Бялыницкого. Но в декабре последний возвратился в Казачье, на Яне. О Толле он ничего не слышал. Академия наук срочно организовала спасательную группу во главе с М. И. Брусневым.
В распоряжении Бруснева были только собачьи упряжки. А как попасть на остров Беннетта? Зима, море от материка до острова Котельного сковано льдом. К северу же от Котельного - полынья, открытое зимнее полярное море. «Заря», требующая капитального ремонта, стояла во льду бухты Тикси (проданная позже фирме купчихи Громовой, «Заря» так и не вышла больше в море, разрушающиеся останки ее много лет можно было видеть на том же месте; этот участок акватории и сейчас называют в Тикси рейдом «Зари»). Других судов в районе не было. Казалось невозможным достичь острова Беннетта раньше, чем через навигацию, то есть в 1904 году. Но гидрографом А. В. Колчаком и боцманом «Зари» Н. А. Бегичевым был предложен план: снять с «Зари» китобойный вельбот, волоком по суше от Тикси до Усть-Янска, а затем по льду моря доставить его на Котельный, откуда на веслах идти через открытую воду...
Вряд ли когда-нибудь раньше я задумывался о Колчаке как о человеческой личности. Для нас это имя еще со школьных уроков истории лишь олицетворение кровавого белогвардейского террора в Сибири. Но вот я прочел в дневнике Э. В. Толля: «Наш гидрограф Колчак - прекрасный специалист, преданный интересам экспедиции...» Какие же качества характера привели этого безусловно смелого и волевого человека к позорному финалу? Через два с половиной месяца после начала плавания «Зари» бесконечно доброжелательный к людям Э. В. Толль записывает: «Меньшим запасом терпения обладает гидрограф: он находит местность отвратительной» и т. д. А. Никифор Бегичев, который тесно общался с Колчаком и на «Заре», и во время спасательной экспедиции, а позже вместе с ним уехал на японский театр военных действий, много раз упоминает в своих дневниках о заносчивости, грубости и необузданной вспыльчивости Колчака. (Во время одного из конфликтов самолюбивый боцман чуть не зарубил своего начальника лопатой.) Трудно подозревать Н. А. Бегичева в предубежденности: делая свои бесхитростные записи, он не мог предвидеть, кем станет Колчак через двадцать лет. К тому же обо всех без исключения остальных офицерах и ученых «Зари» Бегичев пишет с большой теплотой.
...Вельбот, весивший семьдесят пять пудов, был поставлен на нарты, которые едва тянули сто шестьдесят собак. Восемь смельчаков почти не вылезали из лямок. Весной вельбот был доставлен к Михайлову стану на юге Котельного. Как только море вскрылось, пошли дальше где на веслах, где под парусом, а где опять волоком. Недалеко от мыса Песцового встретили машиниста «Зари» С. М. Толстова, который с тремя якутами тщетно ожидал прихода на Фаддеевский группы Толля. (О Толстове Толль несколько раз упоминал в своем дневнике. Ему нравилось, что матрос говорил по-французски, а однажды во время совместной вахты обсуждал с ним книгу Келлера «Жизнь моря». Позже С. М. Толстов жил в Дудинке, где был осужден в арестантские роты за помощь мятежным участникам так называемого «Туруханского бунта», а, отбыв срок, работал наблюдателем на дальней метеорологической станции в Восточном Саяне. По свидетельству местных жителей, он отличался крайне мрачным и вспыльчивым характером. В 1914 году С. М. Толстов, удостоенный Золотой медали Географического общества, был обвинен в убийстве известного томского геолога С. П. Перетолчина. Хотя суд прекратил следствие, подозрения остались, и обстоятельства трагического происшествия специально изучались академиком С. В. Обручевым, который пришел к убеждению о невиновности Толстова.)
Пройдя по абсолютно на этот раз чистой воде, вельбот легко, за двое суток, достиг острова Беннетта. В 17 часов 17 августа подошли к берегу у мыса Эммы, и в тот же момент матрос Василий Железников, стоявший с крючком на баке, увидел у среза воды крышку от алюминиевого котелка, каким пользовался Толль. На берегу лежали четыре ящика с геологическими коллекциями, а в поварне, наполовину заполненной смерзшимся снегом, нашли кое-какие приборы, листы из астрономии Циглера, обрывки платья, кожаную портупею для геологического молотка. Под кучей камней лежал обшитый парусиной ящик, в нем находился круг Пистора и документ, адресованный президенту Академии наук. В записке приводились краткие сведения о геологии острова Беннетта, о его современных обитателях, о птицах, пролетавших над островом с севера на юг. «Вследствие туманов земли, откуда прилетели эти птицы, также не видно было, как и во время прошлой навигации Земли Санникова». (И здесь он не забыл о Земле Санникова!) «Отправимся сегодня на юг. Провизии имеем на 14-20 дней. Все здоровы.
Губа Павла Кёппена 26.X 1902 г.
острова Беннетта 8.XI 1902 г.
Э. Толль.
На полярной станции Котельный висит мемориальная доска:
Эдуард Васильевич Толль
вступил впервые на Ново-Сибирские острова
2 мая 1886 г.,
погиб во время работ
Русской полярной экспедиции
в 1902 г. вместе со своими
доблестными спутниками
Ф. Г. Зеебергом, Н. Дьяконовым
и В. Гороховым
Академия наук СССР
Якутская АССР
Лето 1928 г.