Архипелаг Исчезающих островов(изд.1952)
Шрифт:
Когда мы поднимались на вершину острова, нам преградил дорогу огромный морж. Он был настроен не очень любезно и, свесив длинные усы, шипел и фыркал на лаявшего Ротозея.
Отогнав сердитого моржа прикладами ружей (убивать его было сейчас ни к чему), мы продолжали свой путь.
По дороге возник спор. Синицкий утверждал, что морж мог быть гостеприимнее. Как-никак, ведь он хозяин острова, его “старожил”. Союшкин тотчас же стал противоречить. Почему Синицкий считает, что морж — хозяин острова? Если на
Я прекратил спор, поручив Союшкину зарисовать очертания бухты (мне казалось, что она может служить хорошим местом стоянки для “Пятилетки”).
Союшкин удалился, бодро посвистывая.
Когда мы с Синицким закончили свою работу и оглянулись, Союшкина поблизости не было.
— Странно! — сказал я удивленно. — Только что был здесь.
— И следов даже нет, — сказал Тынты, смотря на мох. — Не на небо же Союшкина взяли, — попробовал пошутить Васечка. — Во-первых, не заслужил. Во-вторых, инструмент, наверное, оставили бы…
Мы стали припоминать, где видели Союшкина в последний раз.
Он стоял на том воя бугорке, зарисовывая бухту в раскрытый блокнот. Неизменная молодецкая трубка торчала во рту (бывший первый ученик незаметно втянулся в курение).
И вот его нет. Как сквозь землю провалился!
Пока мы с беспокойством озирались, Ротозей принялся взволнованно повизгивать и перебирать лапами.
— Чует, Алексей Петрович! Ей-богу, чует его! — вскричал Тынты. — Пустим собаку. Она найдет!..
Я кивнул.
Ротозей, быстро перебирая лапами, вскарабкался на скользкую наледь. Он топтался там, повизгивая от нетерпения и засовывая нос в трещину.
Что за черт! Дым тоненькой струей поднимался над наледью.
— Он там! — закричал Тынты. — Смотрите-ка, дым от трубки!..
Тынты и Васечка подсадили меня, и я заглянул в расщелину. Она уходила вниз, глубокая и темная, как колодец. На архипелаге полно было таких расщелин, и мы старались обходить их подальше.
— Нарочно он залез туда или сорвался? — недоумевал я.
Но Тынты указал на края расщелины. Они были обломаны. Не могло быть сомнений — Союшкин провалился.
— Э-эй! — закричал я вниз, как в трубу. — Союш-ки-ин!
Мы прислушались. Наш товарищ не отзывался. Только гулкое эхо перекатывалось где-то далеко внутри горы. Стало быть, там была пещера!
Мы переглянулись.
— Развязывай вьюки на нартах, — приказал я. — Тащи веревки. Попробую спуститься вниз.
Но делать этого не пришлось. Повертевшись подле расщелины, Ротозей вдруг кинулся со всех ног в сторону. Иногда он останавливался, опускал свой подвижной черный нос к самому мху и бежал дальше.
Мы последовали за ним. Если задерживались у расщелин, пес оборачивался и вопросительно
Союшкин, по-видимому, уходил подледным лабиринтом в поисках выхода.
Остановившись у одной расщелины, я услышал слабый, тонкий голос и закричал в ответ, что спускаем веревку. Однако расщелина в этом месте была слишком узка. Союшкин не смог пролезть через нее, и мы долго еще блуждали — Союшкин понизу, я, Тынты и Васечка поверху, — пока не наткнулись на широкий провал. Наш гидрогеолог выбрался оттуда на четвереньках, цел, невредим и в самом восторженном настроении.
— Сказка, сказка! — закричал он, отмахиваясь от Ротозея, который скакал вокруг, стараясь лизнуть его в лицо. — Сказка, Алексей Петрович!.. Ах, пошла ты прочь, мерзкая собака!.. Подземные дворцы изо льда!.. А какие сталактиты, сталагмиты!.. Да заберите же от меня эту собаку — рассказывать не дает!
По его словам, провалившись под лед, он странствовал очень долго, переходя из одной ледяной сводчатой пещеры в другую. Весь остров был заполнен такими пустотами. Благодаря многочисленным отверстиям туда проникал свет снаружи, и лед казался разноцветным.
Об этих пустотах мы знали и раньше, но я не предполагал, что они так обширны и буквально пронизывают все острова.
— Архипелаг напоминает губку, Алексей Петрович, — продолжал выкрикивать Союшкин, подскакивая на быстро несущихся нартах. — Понимаете ли, губку!..
— Губка! Сказка! — пробормотал я. — Помолчите-ка лучше. Сейчас приедем, насухо разотретесь спиртом, наденете теплое белье, и в постель! Отсырели там внизу…
— Это я в лужу упал, — сознался Союшкин. — В одной из пещер есть такая лужа, нечто вроде маленького озера…
По прибытии на корабль он послушно выполнил все распоряжения врача, после чего Андрей, я, Сабиров и Степан Иванович уселись у его койки.
— Ну что ж, вышучивайте теперь, Андрей Иванович, — сказал он, покорно склоняя голову. — Впрочем, я и сам скажу. Вот вам формула покаяния: собственными боками убедился в реальности Земли Ветлугина!..
— Уверовал, значит? — усмехнулся Степан Иванович, добавляя Союшкину, как больному, в чай рому.
Союшкин перестал улыбаться.
— А я раньше уверовал, — сказал он быстро.
— Когда же?
— Во время второго похода на “Пятилетке”.
— И ведь спорил еще! Толковал насчет торосов, оптических обманов! — упрекнул Андрей.
— А это я по инерции…
— Ну, и что же вас заставило поверить?
— Ваша вера в землю!.. — Он пояснил свою мысль: — Я лучше узнал вас с Алексеем Петровичем. Ну, думаю, если они так держатся за эту гипотезу, то, значит…
— Врешь, врешь, брат! — прервал его Сабиров. — Просто сделали тебя человеком. Научили мечтать, только и всего!..