Архипелаг мореплавателей
Шрифт:
Я встретила ее через несколько месяцев. Телеисе снова ждала ребенка и искала работу. Она сказала, что ее муж добивается разрешения эмигрировать в Новую Зеландию. Ему нужны деньги на дорогу. Поэтому она собирается ехать к семье. Наверное, так оно и получилось, потому что больше я ее не встречала.
Пример Телеисе не единственный. Более того — он типичен, потому что точно в таком же положении находятся тысячи самоанских девушек. Некоторым из них, более ловким или тем, матаи которых менее требовательны, может быть, и удается с помощью различных уловок, например перечисления части зарплаты в банк через своих работодателей, скопить десяток-другой фунтов на какую-нибудь скромную покупку, но редко можно встретить такую девушку, которая сумела бы или хотела отделиться от аинги.
Нужно прожить среди
Последние годы принесли много перемен. Система матаи, просуществовавшая века, целесообразность которой никогда не подвергалась сомнению, вдруг перестала удовлетворять общество. Это произошло буквально в считанные дни. Самоа, которое на протяжении десятков лет находилось на политических и экономических задворках сначала Германии, а потом Новой Зеландии, встало перед трудными и сложными проблемами. Оно добилось независимости, но, чтобы сохранить ее реально, а не на бумаге, хранящейся в государственном архиве, Самоа необходимо сравняться с окружающим миром и хотя бы в какой-то одной области идти в ногу с ним. Система матаи стала обременять молодое государство, сковывать его развитие, тормозить инициативу способных людей, которые в существующих условиях не имеют возможности выдвинуться. Им приходится искать такую возможность за границей. Из Самоа постоянно уезжают самые способные, инициативные люди, часто те, кому удалось получить образование благодаря немногочисленным иностранным стипендиям. Они уезжают потому, что могут больше заработать, потому, что жизнь за океаном интересней и дает больше перспектив на будущее. Они уезжают, чтобы оторваться от аинги, которая гирей висит у них на ногах… У себя на родине их заработок высасывает не только «аппарат семейной власти»: вожди, ораторы, старики и дети, но и штатные тунеядцы, которые при существующей системе находят для себя теплое местечко в семье за счет других. Передовые представители молодежи бунтуют против этого. Таулеалеа, которые знают, что никогда не займут на Самоа более высокого положения, соответствующего их способностям, а для получения титула более высокого ранга имеют не многим более шансов, чем американский чистильщик обуви получить миллион, предпочитают осесть в Новой Зеландии, Австралии или США и оттуда помогать своей семье материально. Каждый месяц плывет из-за океана волна денег для родственников, оставшихся на родине. Часть их используется для покрытия текущих расходов, а часть идет на то, чтобы отправить за границу других членов семьи. Создается парадоксальная ситуация: люди, всеми силами пытающиеся освободиться от связей и ограничений, наложенных на них аингой, обосновываются на чужбине по образу и подобию тех обществ, из которых только что вышли…
У Жозефы мусу?
Самоанцы — умный и способный народ. Их стремление выдвинуться в обществе и жажда знаний заслуживают искреннего уважения. Во многих случаях они борются прямо-таки героически за более высокую социальную и профессиональную позицию. Иногда это удается, но часто они проигрывают, падают духом и начинают все сначала.
В архитектурной мастерской Министерства общественных работ работали три чертежника: Меки Ли Ло, Миля и Жозефа. Меки, по происхождению китаец, был самым старшим из них. Он имел большую и достаточно обеспеченную семью, а Миля и Жозефа были типичными молодыми людьми без титулов.
— Знаешь, они отличные ребята. Никогда у меня не было лучших сотрудников, — хвалил их муж.
Все они вот уже три года учились в заочной
— Ты не представляешь, как им трудно учиться. Вообрази себе занятия в фале, полном детей, шума и смеха. К счастью, им уже недолго осталось учиться.
Сердце разрывалось на части при виде исхудавших лиц Мили и Жозефы.
— Посмотри, они еще сидят в мастерской и чертят, — показывал муж на освещенные окна мастерской, когда мы возвращались с вечерней прогулки у моря.
Шли месяцы, а окна в здании министерства не гасли до поздней ночи.
— Знаешь, Жозефа и Миля вообще не возвращаются с работы домой. Они приносят себе немного таро на ужин и ночами занимаются в мастерской. По крайней мере, они будут что-то с этого иметь. После защиты диплома они получат повышение, и зарплата их увеличится. Их должны повысить. Они очень способные и трудолюбивые.
Именно такие люди должны заменить в государственном аппарате иностранцев, оплата которых тяжким бременем лежит на бюджете страны, хотя качество их работы не всегда бывает наилучшим.
Однажды Збышек вернулся домой сияя.
— Ну, готовься к великому фиафиа. Ребята защитили дипломы! — закричал муж от порога, потирая руки.
Ах, как же они были рады! После стольких лет самопожертвования и тяжелой, изнурительной работы они наконец прочно станут на ноги, добьются уважения и почитания, словом, всего, о чем мечтает молодой честолюбивый таулеалеа. Но через несколько дней муж заподозрил что-то недоброе. Мили не было на его обычном месте, за чертежной доской, а у Жозефы осунулось лицо и под глазами появились большие черные круги.
— Что случилось, Жозефа? Мусу?
Самоанцы время от времени без какой-либо видимой причины впадают в состояние депрессии, у них портится настроение. Они рассеянны, пасмурны, отвечают на все вопросы односложно, а если их «прижать к стене», то просто отвечают, что это… мусу. Вот и все объяснение. Мусу, и только. Через несколько часов их хандра улетучивается подобно короткой самоанской буре, и они снова светятся улыбками.
Но у Жозефы не было мусу. Этот интеллигентный и впечатлительный юноша был по-настоящему надломлен.
— Господин Воляк, мой диплом no good [34] — сказал он.
Муж не поверил собственным ушам. То, что сказал Жозефа, казалось ему бессмыслицей.
— Как это no good?!
— Государственная комиссия получила вчера ответ из Новой Зеландии. Оказывается, курсы, которые мы окончили, не дают никаких прав. Поэтому наши заявления о повышении и прибавке к зарплате отвергнуты.
Збышек, взволнованный и все еще сомневающийся, пошел в дирекцию. К сожалению, Жозефа не ошибся. Курсы архитектурного черчения, рекомендуемые самоанским правительством и частично оплаченные из его скромных фондов, а частично самими учащимися из их еще более скромных средств, не давали выпускникам никаких прав. Диплом обладал только декоративной ценностью.
34
Плохой, нехороший (англ.).
Меки, Миля и Жозефа упали духом. Они потеряли веру в свои возможности и в то, что когда-нибудь смогут выбраться из заколдованного круга. Но для самоанцев характерен поразительный оптимизм и способность к регенерации. Через какое-то время они пришли в себя, увлеклись работой, которая была их настоящей страстью, и судьба улыбнулась им. На этот раз в образе доброй феи выступило Агентство по оказанию технической помощи при ООН; благодаря ему Жозефа и Миля стали стипендиатами лучших градостроительных учебных центров Австралии, а Меки — Гавайев. Они уехали. Письма от них мы получили уже в Варшаве. Ребята писали, что учатся, учатся и учатся… Перенесясь в мир пленительный и чужой, они все свои новые знания и впечатления просеивают сквозь сито их пригодности для Самоа. Ведь они туда вернутся! Вернутся и станут родоначальниками будущей технической интеллигенции страны. Трудно сказать, как они воспримут после возвращения систему матаи, станут ли ее двигателем и послушным орудием или, может быть, сознательно или неосознанно будут расшатывать ее изнутри.