Архипелаг OST. Судьба рабов «Третьего рейха» в их свидетельствах, письмах и документах
Шрифт:
Фирма «Пингер» производила из местного морского ракушечника и цемента кирпичные блоки и панели для строительства и заполнения каркасов стен домов. Выжимая за два с половиной года из нас все, что только было можно, фирма стала крупным процветающим предприятием. Союзники бомбардировали города Рура, и продукция фирмы пользовалась громадным спросом. Ежедневно мы отгружали несколько вагонов. Работали бесплатно по 10–11 часов 6–7 дней в неделю — за жалкие харчи.
В июне 1945-го нас репатриировали в Советскую зону оккупации, в город Торгау, где наши войска встретились с американцами. Потом, осенью, добрались до Родины, до города Гродно. Из Гродно
Думаю, справедливость в конце концов восторжествует и ФРГ выплатит нам, остарбайтерам, компенсацию за моральное унижение и физический ущерб нашему здоровью. Эксплуатировали нас, не жалея, работали мы по 65 часов в неделю, за год это давало около 3400 часов, а за 2,5 года 8500. Это почти в два раза больше, чем годовой баланс рабочего времени в Германии сегодня, который составляет 36–38 часов в неделю и 1900 часов в год».
Долго тянулись переговоры, но в конце концов, российские и немецкие, российские и австрийские власти подписали соглашение о выплатах — компенсациях «восточным рабочим». В Москве специально для этих целей был создан Фонд взаимопонимания и примирения. Собрал фонд списки, проверил документы и в один прекрасный день в смоленскую деревушку Плиски, Елене Алексеевне Ивановой пришла казенная бумага — приглашение. Просим-де лично явиться в Смоленск «для получения компенсации, перечисленной от имени правительства Федеративной Республики Германии».
Вместе с бабой Леной тот путь ранней зимой 1998 года проделал журналист «Рабочей трибуны» Александр Чудаков. А потом рассказал в газете о путешествии шестнадцатилетней смоленской девушки в Германию, о немецкой каторге. И о том, как в Смоленском облсобесе Елене Алексеевне Ивановой под музыку вручили триста немецких марок. Компенсацию. За годы каторжного труда, за голод, побои, унижения, за ежедневное «руссиш швайн». А перед этим еще пару часов пришлось постоять в регистрационной очереди, среди таких же старух и стариков, собранных со всей Смоленщины.
А потом чередой пошли горькие весточки: напали на стариков прямо у сберкассы, вытрясли в поисках злосчастных марок весь дом, нашли в квартире задушенную бабушку…
Это случилось в феврале 2004 года в Запорожской области, через 60 лет после освобождения из фашистского рабства. Елене Петровне Гавриленко платили за искалеченную молодость по 600 евро в месяц — фантастические деньги для нынешней Украины. Внук позарился…
Пережила Елена рабство, вырастила сына и дочку, вынянчила внука — думала ли, что на погибель себе?!
— Почему я там не сгинула?! — выкрикнула она в последнем отчаянии. Но внучок, занятый пересчетом купюр, ее не слышал.
Валентин Эдуардович Тылтынь прислал мне письмо из Риги, где он, гражданин России, сейчас живет. Родился Валентин в городе Любани, Ленинградской области в 1928 году.
«24 апреля 1942 года пришел к нам домой молодой немецкий офицер и спросил, где мать. Мама в это время была в церкви. Офицер послал меня за ней. Когда я передал маме это распоряжение и выходил из церкви, один раненый солдат с перевязанной рукой дал мне буханку хлеба. Это было целое богатство! Мы уже привыкли к бомбежкам, а вот к голоду, оказывается, привыкнуть нельзя.
С хлебом я побежал домой. Немец-лейтенант
Нас с мамой отправили батрачить на хутор к латвийской семье. Мать работала в поле и на ферме. Я пас скот: 14 коров, 6 телят, 18 овец. Доставалось и летом, и зимой — всех накормить, навоз убрать, на поля вывезти.
Той же осенью в это хозяйство привезли пленного — моего земляка Колю. Это был живой труп — кожа да кости. Батрачил он недолго — кулаки все жаловались немцам, что пользы от такого доходяги нет. И Колю увезли. А взамен дали другого пленного. Это был такой же скелет, лет пятидесяти, артиллерист, сержант, родом из Казахстана. Плен и рабство он переживал очень тяжело. Дома у него остались пятеро детей. Вряд ли они дождались отца — его, как и Колю, тоже увезли немцы».
После войны Валентин Эдуардович стал монтажником, строил в Прибалтике мосты, электростанции, заводы… Стал оформлять пенсию — два с половиной года работы на кулаков не учитывают. «Есть заверенные показания свидетелей, есть много живых свидетелей, — пишет он, — но с их показаниями никто в Латвии не считается. Здесь льготы дают только тем, кого в советское время вывозили. Или тем, кто воевал против русских».
Геннадий Николаевич Селезнев,председатель второй и третьей Государственных Дум, ныне независимый депутат Госдумы, лидер партии Возрождение России:
— Деревню под Ленинградом, где жила огромная бабушкина семья — 14 детей — немцы оккупировали в сентябре 1941 года. Всех угнали в Латвию батрачить на кирпичном заводе, а когда вернулись после освобождения, деревня была сожжена, долго жили у дальних родственников. И это не частный случай. Забывать об этом нельзя.
Право, есть над чем задуматься. Карта рабства, как я уже писал, не ограничивалась Германией. Теперь ясно, что к ней надо добавить и Латвию, и Литву, и Эстонию. В советское время об этом, понятно, молчали. В угоду идеологическим клише поминали латышских стрелков времен Октябрьской революции и Гражданской войны и старательно обходили кровавую историю легионов СС, сформированных в Прибалтике. Зато «верные солдаты фюрера» и сейчас не расстаются с прошлым.
Весной 2004 года в Лейпциге проходила очередная международная книжная ярмарка. Там отметилась и госпожа Кальнисте, экс-министр иностранных дел Латвии. Она рассуждала о тождестве нацизма и коммунизма. Прервав ее злобствования, зал демонстративно покинул Соломон Корн, заместитель председателя Совета еврейских общин Германии. «Когда я слышу, — сказал он, — что красная дубина принесла больше горя, чем коричневая, то могу возразить лишь одно: многие убитые в Освенциме люди скорее согласились бы жить под гнетом красной дубины, чем умереть в газовой камере».
— Браво, Соломон Корн! — воскликнул русский писатель Альберт Лиханов, председатель Всероссийского детского фонда. — Жаль только, что вы забыли о красной дубине, обращенной против гитлеризма, о Красной армии, освободившей Освенцим и его узников, о Советском Союзе, о миллионах советских солдат, партизан, граждан, положивших жизни не только за свою личную свободу.
Для госпожи Кальнисте и ее соотечественников-латышей в том мире, который конструировали гитлеровцы, тоже, между прочим, не было места. И об этом надо напоминать.